Шрифт:
Закладка:
Как меня предупредил барон Минчаков, я, скорее всего, буду вести переговоры с Фетхом, и это меня вполне устраивало. Хотя младший брат кахана был высокомерен и казался громилой с небольшим содержанием интеллекта, но на деле он довольно общительный, хотя совсем и не прост, что тоже неудивительно.
Я ответствовал кахану примерно в той же манере, что династический союз между соседними государствами — вещь хорошая, как для безопасности, так и торговли и развития…
— Великий кахан Ябгу, да продлит Небо ему годы жизни, правитель Хазарии, благоволит пожеланию наследного принца Российской империи увидеть своих дочерей, достигших брачного возраста. Вполне возможно, оригинал покажется непохожим на те изображения, что были посланы год назад, поскольку в таком возрасте девушки часто изменяются и быстро взрослеют.
Я ответствовал с благодарностью, что мудрость великого кахана Ябгу известна далеко за пределами его государства, и мне отрадно осознать, что на самом деле так и есть.
Аудиенция закончилась через треть часа, и барон Минчаков с удовлетворением заметил, что это ещё очень долго, поскольку обычно более десяти минут подобное действо не продолжается. Вероятно, подарки, привезённые мною, заинтересовали кахана, или же причина была в чём-то другом. Но как бы то ни было, первая встреча (надеюсь, что не последняя) подействовала на меня благодушно.
Мы покинули небольшую залу и оказались в чем-то похожем на анфиладу, выходящей одной открытой стороной на внутренний двор замка, полного растительности и фонтанов. По дорожкам бродили павлины и кричали своими противными голосами. Впрочем, примерно так я себе и представлял небольшой восточный дворец.
Вскоре к нам подошёл Фетх и повёл вначале по анфиладе, а потом и по коридорам. Возможно, с чиновником ниже рангом мы бы не смогли пройти мимо многочисленной стражи, охраняющей чуть ли не каждый вход в новое помещение. Наконец все оказались в небольшой, пять на шесть метров, комнате, часть пола которой был завален подушками, куда нам милостиво разрешили присесть. Почти сразу зашли служанки и принесли воду для умывания, а потом различные угощения, которые сложно назвать едой. Скорее, это закуски, как лёгкие, так и очень сладкие.
Через четверть часа, когда Фетх удостоверившись, что я насытился, наклонился к послу и зашептал, на что тот лишь согласно кивнул и поднялся:
— Ваше Высочие, местные традиции не допускают, чтобы посторонние видели дочерей кахана, так что мне следует выйти. Я буду находиться неподалёку.
— Раз таковы правила, — ответствовал я, — то надо их уважать.
Как только за Петром Григорьевичем закрылась дверь, младший брат кахана хлопнул в ладоши, и в комнату вошла девушка, на чьём лице была лёгкая вуаль, оставляя открытыми лоб, глаза и частично переносицу. Чёрные волосы немного выбивались из-под ткани. Это была та полугрузинка, как я её когда-то назвал, вот только её прямой нос, видимый ранее на портрете, теперь казался мне немного с горбинкой.
Она взяла какой-то струнный инструмент, похожий на чонгури, и стала петь довольно энергичную песню на незнакомом языке. Пела девушка неплохо, на мой вкус, но сама меня никак не заинтересовала. Мы с Фетхом заранее условились, что если я не буду задавать девушкам вопросы, то и продолжение знакомства не требуется.
Вторая, прозванная мною монголоидкой, понравилась больше. Она станцевала, а потом ещё и спела. Я хотел было с ней поговорить, но передумал. Нахлынули воспоминания о Ханне, и девушку отослали.
Третьей вошла светловолосая таджичка. Я оживился и решил, что надо обязательно побеседовать. Имя её Сахер, что вначале немного посмешило. Впрочем, нормальное такое имя, не надо ломать язык. Она тоже умеет петь и танцевать, но мне больше захотелось именно поговорить, понять, что ей интересно. Фетх переводил, и это немного напрягало, поскольку как же мне с ней в дальнейшем общаться?
Чем дольше Сахер рассказывала о себе, тем я больше понимал, что кроме красивенького личика и приятного голоса в ней ничего меня не привлекает. Она воспитывалась в гареме и ничего кроме покорности в ней не взращивали. Я не понимал, о чём мне с ней дальше разговаривать, да и зачем.
Пришлось сделать условленный знак Фетху, и девушка ушла.
— Что скажете, принц, — мужчина явно был заинтересован в моём ответе. — Может, показать других?
— Если эти три — лучшее, что имеется, то смысла нет, — с некоторой грустью ответил я. — Да, девушки красивые, но…
— Но?.. — с удивлением переспросил Фетх.
— В них нет живости, — наконец определился я с тем, что мне хотелось. — Я имею в виду интерес к различным вещам, знаниям, к определённому безрассудству, если угодно.
— Возможно, в Европе и встречаются такие принцессы, но на Востоке это не принято, — ответил брат кахана. — Жена должна во всём повиноваться мужу, вести хозяйство, рожать детей. Кому нужна жена-сумасбродка?!
— Я не о сумасбродстве говорил, уважаемый Фетх, а о живости. Вот, к примеру, Ханна… — тут я запнулся.
— Что Ханна? — поднял бровь собеседник.
Я немного помолчал.
— Мне очень понравилась Ханна. Хотя мы были знакомы всего несколько часов, но жажду к жизни, к новым знаниям, к шалостям, я увидел. Это мне по душе.
— Тогда вам нет смысла здесь более находиться, принц, — Фетх поднялся. — Я провожу к выходу из дворца.
Мужчина трижды хлопнул в ладоши и дверь открылась.
— Прошу прощения, Ваше Высочие, — прервал моё молчание посол через час. — Можно полюбопытствовать, как всё прошло?
— Даже не знаю, Пётр Григорьевич, — ответил я честно. — Девушки неплохие. Если бы я был наследником трона какого-нибудь восточного государства, то, возможно, лучше, чем они и искать не потребовалось, но мне они не по душе. Жаль. Я надеялся, что хотя бы одна произведёт на меня впечатление, но в душе ничего не отозвалось.
— Жениться по любви — это большая роскошь…
— Да, к сожалению, — согласился я. — Хорошо, что императрица это понимает и даровала мне возможность самому выбрать судьбу.
— И какой ответ следует мне передать кахану?
— Я думаю, что Фетх уже всё ему рассказал…
На следующий день я с гвардейцами
