Шрифт:
Закладка:
Не знала, что значит его тон. Что он видит тоже не знала. Просто ждала, обняв чуть сильнее…
— Мне рыбка снилась… Красивая такая… Золотая…
Аня зачем-то сказала, почувствовала, что Корней прижимается губами к макушке, усмехается…
— Мы не назовем ребенка Корнеем, чтобы ты хотя бы его могла звать Корюшка, Аня. Прости.
Пошутил, услышал, что Аня фыркает, запрокидывает голову, сначала высовывет кончик языка, как бы выражая несогласие, а потом быстро целует в губы, снова прячется…
Ее сердце ускорялось, ладони потели… По Аниным подсчетам телефон должен был задребезжать вот-вот, а значит… Они близки к тому, чтобы узнать…
* * *
Корней чувствовал, что Аня дрожит. Хотел бы помочь успокоиться, но понимал — это не тот случай, когда сработает. Да и какой смысл скрывать — сам тоже нервничал.
Берясь за новый ответственный проект — нет. Ставя амбициозные профессиональные цели — нет. А зная, что они могли наконец-то сделать малого, которого он ей обещал давным-давно, да… Сильно. Настолько, что ненавидел секунды, идущие на убыль слишком медленно.
Когда телефон затрещал, Корней почувствовал, как Аня задержала дыхание. Напор лба на его грудь стал сильнее. Высоцкий не сомневался — заставь он ее сейчас же поднять голову — окажется, что Аня зажмурилась до невозможности. Готовится к худшему. Только их худшее теперь другое.
— Что там? — Аня шепнула, Корней на какое-то мгновение завис. Смотрел на тест, будто не слыша громкий неприятный звук. Не сразу потянулся к экрану, нажал на отключение, поднял полоску, покрутил ее у Ани за спиной, глядя внимательно, будто не доверяя. Сначала на нее. Потом на себя — с полоской — в зеркало. Спокойного. Почему-то улыбающегося…
Потом же…
— Две, Ань…
Сказал как-то… Неожиданно задумчиво. Даже для себя. Уж не говоря об Ане, которая оттолкнулась от груди, вскинула взгляд…
Успела поймать его — немного растерянный — в зеркало, потом же…
Корней шумно выдохнул, опускаясь на корточки. Вжался лбом в ее живот, пальцами в талию…
— Анька… — шепнул, жмурясь, чувствуя, что она кладет руку на его голову, гладит, аккуратно достает свободной тест из сжатых пальцев… Смотрит сама, наверное. Так же не верит… И может тоже колени готовы подвести, но он ее удержит. Точно удержит.
— Это… Получается… — Аня сказала как-то неуверенно и оттого особенно забавно. Настолько, что Корней не сдержался. Вскинул взгляд, посмотрел на нее… Такую же растерянную. С той же полоской в руках. Будто боявшуюся улыбнуться…
Чьи щеки наливаются румянцем, руки дрожат, на глаза наворачиваются слезы…
На его любимые глаза.
— Получается, Ань. Намечтала, что ли…
Корней говорит негромко, усмехаясь. Следил, как она стирает первую слезу, улыбается сначала, потом смеется даже… Но получается влажно, потому что за первой слезинкой выступает вторая…
— Напланировал… — а потом смеется уже он, получив симметричный ответ. Слышит, что Аня снова заливается, пищит: «Корней, щекотно!», когда он тянет ее свитер вверх, оголяя живот, целует в него, ведет носом, снова целует…
Знает, что это для нее слишком. Нежно. Трогательно. Знает, что дарит сейчас очередной незабываемый момент в огромную копилку поводов поплакать девочки, умеющей ценить каждое счастливое мгновение.
Научившей этому его. Всему научившей. Но главное…
— Я люблю тебя, Ань…
— И я тебя… — научившей любить и принимать ее любовь.
Он сказал серьезно, глядя на нее снизу-вверх. Она — шепотом, будто по-прежнему боясь спугнуть. Смахнула слезу, вздернула подбородок, чтобы быстро успокоиться, смяла его волосы, когда Корней снова прижался к коже губами, закрыл глаза, выдохнул.
Осознавая, что вот оно — счастье.
В мире мечтательницы и циника, каким-то чудом парящем над пропастью, скоро станет на одного человека больше.
В этой истории эпилога не будет. Но я воспользуюсь своим авторским словом, чтобы рассказать, что было дальше.
Старший сын Ани и Корнея — Данила — родился в Киеве. Аня успешно закончила бакалавриат с отличием. Диплом покупать не пришлось, а вот Лондон они все же отложили.
Думали, на два-три года. Оказалось, на пять. Потому что через год после старшего, у них родился второй сын — Елисей.
Ане помогала с малышами англоязычная няня, Зинаида, и Высоцкие, согласившиеся перебраться в Киев.
Корней реализовался в профессии. Аня растворялась в своих любимых мужчинах.
Заказ мужа исполнила на отлично — оба получились кудрявыми и зеленоглазыми.
Закончила магистратуру заочно.
Когда младшему было чуть больше трех лет, Высоцкие решились на переезд.
Для полноценной адаптации семье понадобился год.
Конечно, Аня очень скучала по ба, по Алине, по родителям Корнея. Когда позволяла возможность — моталась с детьми в Киев. По Корнею тоже скучала, ведь на новом месте ему снова удавалось уделить семье не так много времени, как хотелось бы. Но трудностей они не боялись. Видя, что муж горит новым вызовом, Аня заражалась его энтузиазмом. Становилась счастливой из-за того, что причастна к его успехам.
Уже в Лондоне — через еще три года — у них родился третий сын: Лукьян. На сей раз мальчик получился кареглазый… Но тоже кудрявый.
Как оказалось, Корнею понравилось не только работать над производством детей, но и быть отцом. Он старался проводить с сыновьями и Аней всё свободное время, получая новое, когда-то непонятное, но ни с чем несравнимое удовольствие. Находил в сыновьях отражение себя и Ани, а еще что-то абсолютно новое, неповторимое, уникальное. Радовался их успехам. Учил жизни. И учился тоже.
Аня немного грустила, что у них с Корнеем не случилась девочка, но утешала себя тем, что дочки у нее тоже непременно будут. Когда-то их приведут сыновья.
В том, что сможет их полюбить, как родных, не сомневалась. Любви в ней по-прежнему было очень много.
К моменту рождения третьего сына Аня тоже нашла свое призвание — вместе с несколькими женщинами из украинской диаспоры открыла и занялась развитием образовательной студии искусств для детей.
Аня курировала в школе музыкальное направление, взяла на себя часть организационных забот. Сама преподавала. Вроде бы случайно, а на самом деле совсем нет, нашла себя в том, о чем мечтала, боясь признаться.
Окружила себя детьми. Делилась с ними своим добром, питалась тем, которое дарили они.
Учила их не только играть на гитаре, но еще и немного мечтать. Не сомневаясь, что всё не зря. Ведь чем больше в мире добрых мечтателей — тем больше у него шансов спастись.
