Всего, таким образом, еще в 1942 г. из Советского Союза выехали 75 491 польский военнослужащий и 37 756 членов семей.

Вышинский сказал, что все утверждения, будто советские власти препятствовали выезду из СССР польских подданных («численность которых в действительности невелика») или членов семей польских военнослужащих, являются лживыми.

Это было, конечно, правильно. Считалось, что в Советском Союзе находится еще около 300–400 тыс. польских граждан, включая евреев. Но разве им «воспрепятствовали» бы выехать, если бы они выразили желание эвакуироваться в Иран, не ожидая «открытия» Польши, и если бы для этого имелись транспортные средства. Затем очень многие из тех, кого польское правительство считало польскими гражданами, в глазах советских властей уже не были таковыми – во всяком случае, когда речь шла об их вступлении в армию Андерса, хотя в отношении дивизии имени Костюшко и других формировавшихся новых польских дивизий требования были значительно менее строгими.

Вышинский отчасти разъяснил этот вопрос, заявив, что после восстановления польско-советских отношений в 1941 г. Советское правительство согласилось рассматривать лиц польской национальности из числа жителей Западной Украины и Западной Белоруссии как польских подданных, с тем чтобы они могли вступить в армию Андерса.

Однако польское правительство это не удовлетворило, и оно настаивало также на аннулировании советского гражданства у всех других жителей Западной Украины и Западной Белоруссии.

Русские не только не удовлетворили этого требования, но и решили, что поскольку армия Андерса выехала, то отпала необходимость делать изъятия из закона и в отношении поляков, и все бывшие польские подданные в Западной Белоруссии и на Западной Украине снова стали считаться советскими гражданами на основании первоначального советского Указа от 29 ноября 1939 г. Это решение было принято 16 января 1943 г.

Вторая часть заявления Вышинского касалась широкой сети польских организаций по оказанию помощи нуждающимся польским гражданам.

Упомянув о 20 «представительствах» и о широкой сети благотворительных учреждений, созданных польским посольством в Советском Союзе, Вышинский привел многочисленные примеры более чем некорректного поведения со стороны поляков и заявил, что представители польского посольства, в том числе и посол Кот, на деле занимались в СССР разведывательной деятельностью, вместо того чтобы заботиться о благополучии своих сограждан.

Вскоре после этого стало известно, что забота об этих школах, больницах и т. п. была в основном поручена Союзу польских патриотов.

9 мая было официально объявлено, что Совет Народных Комиссаров удовлетворил ходатайство Союза польских патриотов в СССР о формировании на территории СССР польской дивизии имени Тадеуша Костюшко для совместной с Красной Армией борьбы против немецких захватчиков. В сообщении было далее сказано, что «формирование этой дивизии уже начато».

В этот же день в Москве состоялся многолюдный Всеславянский митинг. Митинг послал приветствия Сталину, Черчиллю и Бенешу. Присутствовали представители всех славянских стран, в том числе командир чехословацкой части, отличившейся в боях на русском фронте в конце марта, полковник Свобода и митрополит Николай, там выступила также девушка, бежавшая из концлагеря в Дахау.

Но подлинным «гвоздем» митинга было присутствие на нем Ванды Василевской и полковника Берлинга. Василевская, высокая, смуглая, сильно взволнованная, воскликнула:

«Отсюда, с Восточного фронта, мы будем пробивать себе дорогу в Польшу, в великую, сильную и справедливую Польшу. Братья! Слушайте выстрелы с Восточного фронта!.. Позор тем, кто призывает к гибельному бездействию!»

Полковник Берлинг, некрасивый коренастый человек с коротко остриженной головой, который выглядел старше своих лет, сказал:

«Путь на родину ведет через поле битвы, и мы, поляки в Советском Союзе, вступаем на этот путь!»

В последующие два месяца было еще множество дискуссий, посвященных польскому вопросу, резких редакционных статей о лондонских поляках, собраний, созывавшихся Союзом польских патриотов, и т. д. «Вольна Польска» продолжала публиковать разоблачительные статьи о командовании армии Андерса и о самом Андерсе, который, по словам Берлинга, ставшего теперь командиром дивизии имени Костюшко, заявил, что он рад, что польская армия обучается в районе среднего течения Волги, ибо после разгрома Красной Армии поляки смогут уйти в Иран по Каспийскому побережью, а потом «смогут делать все, что угодно». Берлинг так же сказал: «Какую возможность упустил Андерс, когда он мог бросить в битву под Москвой одну польскую дивизию, и не сделал этого!

Но все эти обвинения становились уже старой историей (хотя старой историей не без последствий), а живейший интерес представляло теперь развитие русской политики по отношению к «другой» Польше и в первую очередь формирование новой польской дивизии. 15 июля мне пришлось побывать в дивизии имени Костюшко, и то, что я увидел, в известной мере явилось для меня откровением.

Лагерь польской дивизии находился в прекрасном сосновом лесу, на крутом берегу Оки, примерно в двух третях пути от Москвы до Рязани. В окружающих деревнях, в этом самом сердце России, странно было видеть солдат в польской форме и прямоугольных конфедератках, беседующих с местными жителями. Ни один польский солдат никогда и близко не был к этим местам после 1612 г., со времен Ивана Сусанина! Правда, эти солдаты были в форме защитного цвета, а не в тех ослепительных костюмах, какие поляки носили в 1612 г., если верить художникам-костюмерам Большого театра!

Это был большой лагерь, с прочными деревянными бараками, и в нем повсюду виднелись польские надписи, лозунги и эмблемы. В лесу на каждом шагу – изображения белого польского орла. Мы прибыли туда вечером 14 июля, а 15-го была годовщина Грюнвальдской битвы, когда дивизии имени Костюшко предстояло принести торжественную присягу на большом плацу. Под Грюнвальдом в средние века объединенные силы славян – поляков и русских, – а также литовцев дали бой тевтонским рыцарям и в результате задержали натиск немцев на восток. Для поляков Грюнвальдекая битва имела такое же значение, как для русских Ледовое побоище – разгром Тевтонского ордена войсками Александра Невского на Чудском озере в 1242 г. Она также была великим символом славянского единства.

Вечером 14 июля вокруг стола в армейском бараке за ужином собралось множество гостей: несколько советских генералов, атташе военно-воздушных сил «Сражающейся Франции» майор Мир-лес, чешские офицеры – короче говоря, представители всех наций, сражавшихся на советско-германском фронте. Генерал Жуков – только однофамилец маршала – был главным советским представителем при польской дивизии, и он сыграл очень большую роль в ее обучении, организации и оснащении.

Там я впервые увидел многих поляков, которые впоследствии приобрели широкую известность. Здесь присутствовали майор Грош – впоследствии генерал Грош, ставший одним из главных политических советников польского генерального штаба, капитан Модзелевский, скромный и спокойный на вид человек небольшого роста, который впоследствии стал польским послом в Москве, а затем министром иностранных дел, и капитан Борейша, который в дальнейшем сделался руководителем польской печати.

Присутствовал там и ксендз, отец Купш, который, по слухам, был польский партизан, недавно пробравшийся в Россию.

Председательствовали на заседании 14 июля Ванда Василевская и полковник Берлинг.

Следующий день начался с богослужения под открытым небом. Это было абсолютно не