– К нам на Ораниенбаумский «пятачок», в химроту, перевели со знаменитой Невской Дубровки кандидата химических наук красноармейца Федора Яковлевича Кульбу, – вспоминал подполковник в отставке Борис Семенович Кусков. – Ну, вы представляете, что такое зима сорок первого – сорок второго года, да еще и на нашем плацдарме, где снабжение было даже хуже, чем в Ленинграде. И тем не менее противохимическая готовность была на высоком уровне… При чем здесь химинструктор красноармеец Кульба?.. А вот при чем… Федор Яковлевич (после войны он был профессором Технологического института) в такую-то вот зиму по собственной охоте пешком ходил через Финский залив в свою «техноложку», чтобы обеспечить нашу роту самыми лучшими и надежными приборами, реактивами, средствами индикации…

Ну, а теперь о событиях июня 1943 года.

– Меня неожиданно вызвал тогда начальник оперативного Управления фронта генерал Гвоздков, – продолжал свой рассказ В. А. Осокин. – «Вы знаете, что сегодня ночью разведчики пятьдесят пятой армии захватили у Ивановских порогов два новеньких немецких противогаза?» – «Знаю, товарищ генерал». – «А то, что они, как мне доложили, чем-то не похожи на старые, знаете?..» Я ехал в Петропавловскую крепость, где в здании Кронверкской куртины размещалась наша Специальная фронтовая испытательная химическая лаборатория (СФИХЛ), и думал над еще одной загадкой, подкинутой мне генералом. С чего это вдруг немцы резко усилили применение дымов буквально по всему фронту?.. Уж не готовят ли они нас «психологически»: привыкнем к нейтральным дымам – пустят внезапно ядовитые, боевые…

Сутки крутились мы с начальником СФИХЛ инженер-подполковником Вениамином Петровичем Цыбасовым (после войны он тоже стал профессором и заведовал кафедрой общей химии Механического института) и его сотрудниками – Марковой, Новотельновым, Чалым, Кузнецовым… Спасибо ленинградским ученым: они эту самую СФИХЛ сделали тогда лучшей химической лабораторией в городе! Выяснили – немцы тайком изменили состав поглотительных фильтров в своих противогазах. В два раза увеличили защиту против фосгена и ввели новую – от нигде прежде не применявшегося нервнопаралитического OB типа «табун». Не надо семи пядей во лбу, чтобы понять, что к чему, и срочно принимать меры…

Узнали гитлеровцы о раскрытии их замыслов, а значит, и о готовности ленинградцев и надежно защититься, и крепко ответить, или им помешал крах на Курской дуге – осталось неизвестным. Преступление не состоялось. Но обстановка в районе Ленинграда оставалась тревожной, и требовательность ставшего уже генерал-полковником командующего войсками Ленинградского фронта к поддержанию высокой боевой готовности день ото дня возрастала. Не забывал Леонид Александрович Говоров и о боеприпасах. Не буду называть имен, но когда, как раз в это время, один из военачальников попытался свалить ответственность за перерасход боеприпасов на своего командующего артиллерией, то Говоров чуть не отстранил его от должности за «непонимание значения этого предмета боевого снабжения».

В конце июня, июле и августе командующий фронтом лично, в сопровождении начальника артснабжения генерал-майора Г. Д. Голубева, проверил состояние ряда фронтовых и даже армейских складов боеприпасов.

…Полевой склад, которым командовал майор С. Ф. Булушев, располагался в лесу, в 1550 метрах северо-восточнее станции Бернгардовка.

– Редко ко мне начальство фронтовое заглядывало. Кроме генерала Голубева, разве, – рассказывал Семен Федорович. – И вдруг – жалует сам Леонид Александрович Говоров. Выскочил я как ошпаренный, подбежал к переднему автомобилю и… стою. Мне бы докладывать, а я молчу: он же в машине… Вот ведь недогадливость интеллигентская! (С. Ф. Булушев еще до войны стал кандидатом наук. – В.Д.). Комфронта сам сообразил: вышел, выслушал рапорт, сказал: «Садитесь в машину», и – началось… Проверял очень строго, даже придирчиво, но исключительно корректно. И я уже, признаться, поздравил себя с успехом, а Говоров повернулся на шагу и так негромко: «Горят штабели с боеприпасами – действуйте».

У пожарников полевого склада, имевшего отделение на станции Мельничный Ручей, был всего один расчет – шесть нестроевых красноармейцев. И в каждом своем донесении Булушев не уставал напоминать, что людей в пожарной команде мало, как и технических средств, что «все эти вопросы неоднократно ставились перед пожарной инспекцией, но реального разрешения не получили…» Но жалобы – жалобами, а пожарную безопасность держать надо. И склад сдал этот труднейший экзамен: выручила нештатная дружина…

Демидов В. И. Снаряды для фронта. Л., 1985. С. 233–236.

Из информационной сводки А. А. Жданову о настроении населения в связи с вручением медали «За оборону ленинграда»

19 июня 1943 г. На промышленных предприятиях и в отдельных крупных учреждениях города представители советских органов вручают рабочим и служащим медали «За оборону Ленинграда». Награждение проходит в торжественной обстановке. Помещения украшены портретами вождей, цветами, лозунгами и знаменами. Люди празднично одеты, настроение их приподнято.

С чувством глубокого волнения и законной гордости принимают старые и молодые производственники – рабочие, мастера, инженеры, служащие – дорогую для сердца каждого ленинградца награду, свидетельствующую о самоотверженном труде, стойкости и массовом героизме защитников великого города.

Старый литейщик завода № 584, дважды орденоносец т. Пилипчик, получая медаль вместе с передовыми людьми своего завода, сказал: «Я получаю третью правительственную награду, проработав на заводе 22 года. За это время я немало выучил свой профессии людей, учил и женщин, когда мужья их ушли на фронт. Мои ученики дают сейчас от 150 до 200 % нормы. Я обязуюсь работать еще лучше и обучать своей специальности новых рабочих. Сам же я буду работать круглые сутки. Мой сын погиб на фронте, защищая город Ленина. Его место в Красной Армии заняла моя дочь. Я старик, но если будет нужно, то тоже пойду на фронт»…

Награждение медалью «За оборону Ленинграда» трудящиеся нашего города понимают не только как высокую оценку правительством их труда, но и как особую честь, как стимул, который будет руководить их действиями и поступками на протяжении многих лет.

Старый рабочий завода им. Калинина инструментальщик т. Иванов так оценивает полученную им награду: «Награждение ленинградцев войдет в историю человечества. Мы должны хранить медаль как зеницу ока, оправдывая каждым своим поступком. Моя одежда часто бывает грязной, а медаль пачкать нельзя. Носить я ее буду только по праздникам. За эту награду нас, ленинградцев, везде уважать будут».

Ленинград в осаде. Сб. документов и материалов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944. / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. СПб., 1995. С. 482.

Из информационной справки

Отдела пропаганды и агитации ГК ВКП (б) А. А. Жданову

о ходе ознакомления трудящихся с сообщением Совинформбюро

«Два года Отечественной войны Советского Союза»

24 июня 1943 г.

Сразу после передачи по радио сообщения Совинформбюро «Два года Отечественной войны Советского Союза» райкомы ВКП(б) привлекли к ознакомлению трудящихся с ним лучших агитаторов из числа партийного и хозяйственного актива предприятий.

Сообщение Совинформбюро вызвало у трудящихся исключительный интерес. Как правило, после читок развертывался оживленный