— О, великие боги. — Нона огляделась. Только Дарла и Джула были на ногах, обе выглядели озадаченными.

— Йишт! — сказала Рули.

— Йишт, — кивнула Нона. — Шерзал охотится за четырьмя корабль-сердцами, а не за одной четыре-кровкой. И Йишт не перестанет стараться забрать его из монастыря.

Нона снова наклонилась к Зоул:

— А что может сделать Ковчег?

Зоул покачала головой, едва уловимая вибрация движения.

— Ты не знаешь?

— Да.

— Я знаю, — сказала Джула слабым голосом.

— Ты? — Нона поднялась на ноги.

— Ну. — Джула развела руками. — Я знаю, что об этом говорят книги из монастырской библиотеки. Во всяком случае, некоторые из них. Я помогала Гессе исследовать этот вопрос. Именно этим она занималась в течение двух лет, пока мы тренировались и сражались.

— И? — Нона не понимала, почему ее это волнует. Там, в овраге, были солдаты с мечами в руках и убийством на уме. — Что говорят книги?

— Много чего. Чудеса, исцеления, мудрость, все такое...

— То есть они ничего нам не говорят? — Нона питала тайные подозрения насчет того, можно ли найти в книге что-нибудь стоящее.

— Гесса утверждает, что есть общая нить, — сказала Джула. — Вот так она и нашла нужные книги. Она очень хороша в нить-работе. Лучше, чем...

— Скажи мне! — рявкнула Нона. Перед ее мысленным взором солдаты уже приближались, рассредоточившись по склонам, красный свет солнца сделал их клинки кровавыми.

— Большинство отчетов сходятся во мнении, что Ковчег может доставить нас к Надежде точно так же, как четыре племени были доставлены сюда на своих кораблях. И…

— И? — Нона вспомнила улыбку Шерзал, когда Ара попыталась запугать ее силой Пути. Она не была похожа на женщину, которая пошла бы на все это, чтобы убежать к далекому солнцу. Даже тому, которое горело такой белизной среди небес, усеянных красными угольками умирающих звезд.

— И... он управляет луной. Он может повернуть ее, изменить фокус...

— Предок! — Рули прикрыла рот рукой.

— Черт! — У Дарлы отвисла челюсть.

— Боги! — Нона покачала головой. Тот, кто может управлять луной, не захочет бежать из Абета… он будет владеть Абетом!

— Пришли Нону Рив! — Крик снаружи. — Остальные могут быть свободны.

— Мне показалось, Клера сказала, что им нужна Ара... — Рули смутилась.

— Они ей соврали. За этим стоит Раймел, а не Туран. — Нона спросила себя, что бы случилось, если бы агент Таксиса сказал Клере правду: поднялась бы цена благодаря их дружбе или упала бы, потому что не было бы никого, кто отомстил бы ей за Нону? Как долго руки Клеры рылись в кармане Таксиса? Какую информацию она сначала продала, чтобы превратить медный пенни в серебряную крону?..

— Пришли Нону Рив!

Лежа на полу, Клера открыла глаза и начала вырываться из своих пут, бормоча что-то через полоску ткани, которой Дарла заткнула ей рот. Как долго она притворялась лежащей без сознания? Еще один обман? И откуда эта внезапная паника? Нона встретилась с ней взглядом и поняла, что чувствует гнев, но не ненависть. Подруга никогда бы не продала ее. Таксисы использовали Клеру, обманули ее, сыграли на недовольстве богатством Ары.

— Только девчонку! — крикнул кто-то со склона.

Нона резко обернулась.

— Я пойду к ним, но в любом случае нам придется сражаться.

— Сражаться? — Дарла фыркнула и пинком заставила Клеру замолчать. — С помощью чего? Кулаками против мечей?

Нона вложила в ладонь Рули метательную звезду Клеры.

— Вон это уже один мертвый. — Она вытащила из тени забытый тулар Таркакса, удивленная его тяжестью, и вложила его в руки Дарлы. — Надень его куртку и штаны. Ты не намного больше. Натяни капюшон. Если они тебя испугаются, это даст тебе преимущество. — Она наклонилась и вытащила из-за пояса Таркакса длинный нож и топорик. Вблизи от него пахло древесным дымом и какими-то незнакомыми пряностями. — Джула, возьми это. — Она подтолкнула их ей.

— Ч-что собираешься использовать ты? — спросила Джула, оружие дрожало в ее руке. Она была прирожденным воином, несмотря на свою любовь к книгам, но также и напугана, почему нет? Солдаты Таксиса расправятся с послушницами так же быстро, как и подмастерья Партниса Рива. Они были взрослыми против детей и хорошо обучены. Дарла могла бы потягаться силой с взрослым мужчиной, но она держала незнакомый меч, да и тот дрожал в ее побелевшей руке. Кроме того, их было двенадцать, и в пещере Нона была единственной настоящей хунской, стоящей на ногах.

— Позвольте мне рассказать вам одну историю, — сказала она.

— Что? — На Дарлу это, казалось, не произвело никакого впечатления, она злилась на собственный страх.

— Историю. — Нона жестом пригласила их сесть. — У нас есть время. Если бы они не собирались проверять убийства Таркакса, то уже напали бы на нас.

— Какую историю? — спросила Рули, снова и снова поворачивая метательную звезду в руке и глядя на Клеру.

— Подлинную историю. — Нона посмотрела туда, где лежала Ара, пойманная в ловушку своим отравленным телом. — Раньше я наврала, когда рассказывала о том, почему моя деревня отдала меня похитителю детей… почему моя мать позволила им это сделать… Я врала и опять врала. Пришло время сказать правду. — Теперь она завладела их вниманием. Даже Дарла, которой никогда не врала, наверняка слышала эту историю от других. Возможно, даже Зоул знала ее.

— ОДНАЖДЫ В МОЮ деревню пришел жонглер. Он был моим первым другом. — И Нона позволила словам слетать с языка. Во второй раз она сказала правду — о том, как Амондо уехал, и мать обвинила в этом Нону, а та поверила матери, хотя причины этого были выше ее понимания. Это была правда, когда она сказала, что последовала за жонглером за самые дальние поля, следуя указаниям Матушки Сибл. Все это было правдой до тех пор, пока вокруг дороги не выросли первые деревья Леса Реллам.

Везде есть свои призраки, сказал Амондо, но в большинстве мест эти призраки, по крайней мере, скрываются в углах или прячутся под прямым углом к миру, ожидая своего часа. В Лесу Реллам можно было увидеть призраков, нарисованных на сумраке под куполом неба, их искаженные лица застыли в коре древних стволов. И еще было слышно, как они кричат в тишине, не совсем нарушая ее, но заставляя дрожать.

Я последовала за ним, не заботясь о призраках или феях, потому что когда тобой овладевает истинный страх, он вытесняет другие, те, которые люди пытаются всучить тебе, пытаются вложить в твое сердце рассказами и мрачными взглядами. Истинный страх растет в твоих костях.

Я последовала за ним, потому что думала, что, если я поверну назад, буду продолжать поворачивать назад, всегда буду отворачиваться от всех других страхов и от всего нового, что я никогда не покину то место, куда привел меня мой отец. Я буду жить, работать, стареть и умирать, и все это в пределах видимости хижины моей матери; лед навсегда останется линией, видимой вдалеке, я буду ничего не значить для этого мира, и он будет ничего не значить для меня.