Шрифт:
Закладка:
Дождь из каменных осколков, образованных пробитым куполом, продолжал идти ещё несколько минут. Уши закладывало от оглушительного треска бьющихся кусков. Помимо производимого шума, падая на землю, потоки камней и стекла поднимали столбы пыли и скоро весь Хано был укрыт её плотным слоем. Разглядеть, что происходит в городе, стало невозможно.
Если бы процессы были предоставлены сами себе, то, очевидно, пыль оседала бы очень долго, однако внезапно налетело несколько вихрей и тёмно-серое облако стало быстро смещаться в сторону.
Приглядевшись, Маас с удовольствием подметил, что вокруг жилой зоны Хано уже мерцает новый слой защиты, а большинство упавших обломков находятся за его границей: обороняющиеся успели организовать новый купол до того, как основной начал представлять опасность.
Вернувшись к лоргу, Маас снова забрался на него и поскакал к городу.
— Они ушли! — крикнул он подъезжая на расстояние достаточное для общения с защищавшимися магами.
— А ты кто такой? — спросил его чей-то голос.
— Я пришёл с караваном, он здесь тут неподалёку. Увидев светопреставление, рванул сюда: я местный.
— Местный? Кто твой прямой руководитель?
— Арарг.
— Хорошо. Стой там, сейчас разберёмся.
Потянулись минуты ожидания. От нечего делать, Маас осматривал, насколько позволяло расстояние, уничтоженную пирамиду. Если это всё, что смогли сделать нападавшие, то жертв должно быть немного.
Но почему они ушли, сразу после того, как им удалось пробить купол? Именно после этого события им и нужно было развивать наступление! Выходит, что уничтожение пирамиды и было их целью?
— Маас? — послышался знакомый голос.
— Они все ушли. Я собирался ударить им в спину, но, уничтожив эту пирамиду, они посчитали свою задачу выполненной.
— Заходи, поговорим.
— Я везу к вам гостя, у которого есть много чего вам рассказать. Сейчас я должен вернуться в караван.
— Что, ещё один пленник? — удивился Арарг.
— Гость. Почему пленник?
— В последнее время нам везёт на пленников. Хорошо поезжай. Вернёшься — приходи ко мне. Нападений больше не будет.
— А что было в той пирамиде?
— Не что, а кто. Архимаг эльфов. Мы специально разместили его на окраине, чтобы избежать больших потерь в этом нападении.
— Ого! — удивился Маас. — Ладно, это и правда лучше обсуждать в спокойной обстановке.
Он развернул лорга и поскакал к каравану.
Кавардак
— Всё! Возвращаемся на наш пляж! Нафиг! — говорил я, открывая телепорт, — Чем тратить время впустую, лучше доделаем ещё одну шину между CPU и запустим компьютер в работу! По крайней мере отвлечёмся.
— Почему ты так расстроился?
— Потому что я балбес! Надо было самому догадаться, а не прискакивать к ним с глупыми просьбами.
— Я ведь тоже так же думала. Сотни тысяч человек разом — то ещё зрелище! Я тоже считала, что нужно лишить эльфов этого артефакта.
— Да, кстати, о тебе! Нам нужно решить что делать дальше!
— Что обо мне? — удивилась Эт.
— Он сказал, что магическая клятва — изощрённый формат рабства.
— Это ты так сказал.
— Да, а он подтвердил. Затем он указал на мою коленку.
— И что?
— Получается, что эта коленка может заставить тебя или меня что-то сделать не по своей воле!
— Выбери! — усмехнулась Этера.
— Что выбрать? — удивился я.
— Ты сказал: “Заставить тебя или меня”. Выбери: тебя или меня.
— Неважно какой там ответ, это плохо в любом случае!
— А что плохо?
— Принуждение. Желание принуждать.
— А оно у нас есть?
— А вдруг появится?
— Ну что же, будем с этим жить. — философски сказала Этера.
— Но это неправильно!
— А как правильно?
— А кто ж его знает? — хмыкнул я. — Запутала ты меня. Хоть скажи кто, кого и к чему может принудить. Ты явно должна это знать!
— Когда потребуется — ты разберёшься с этим.
— То есть именно я могу тебя принудить… — сделал я вывод.
— Ты же знаешь, что я могу соблазнить любого мужчину. Ну может только тебя не получилось. Это ведь тоже принуждение. Только вопрос: хочу ли я так поступать? Знаешь, сколько я их всего соблазнила?
— Это не важно.
— Троих, за всю жизнь. Включая тебя.
— Так! — остановил её я, — Это беспредметный разговор! Ты понимаешь, что если я, по какой-то причине, решу тебя принудить к чему-то, то из за этой клятвы ты не сможешь от этого отказаться?
— Но ведь я сама так решила. Если к этому придёт, то стало быть так тому и быть. Помнишь, когда ты говорил об общем бюджете, то ты говорил, что “это показатель уровня взаимного доверия”. Здесь то же самое.
— Чёрт знает что! Это совсем другое! На общий бюджет человек всё-таки может плюнуть. Общий бюджет не ограничивает свободу воли!
— Лучше расскажи что ещё за шину нужно приделать к CPU.
— Нужно понимать, какие CPU в работе, а какие свободны. Не в памяти же это хранить и не перебором искать свободный. Тьфу! Ты мне зубы заговариваешь?
— Первого я принудила, когда была ещё очень юной, почти девочкой. Мне очень хотелось обладать одним никчемным артефактом.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — возмутился я.
— Ты же попросил не заговаривать тебе зубы.
— Хгм, ну раз ты решила вспоминать что у тебя было и с кем, то и я расскажу тебе о таком же.
Хм… У меня всё наоборот. Я никогда ничего не предпринимал сам. Я всегда сидел и “ждал у моря погоды”. Все женщины, что были около меня, прочно держали инициативу в своих руках. Правда, если это сваливалось на меня, то я считал это даром и дальше старался его как-то оправдать.
— Считал даром и старался оправдать. В каком смысле?
— Считал, что это моя судьба, и пытался строить дальнейшую жизнь, исходя из этого.
— А почему расходились?
— Разошлись только с одной. Она очень быстро разобралась во мне и решила, что я никчемный ботаник и сказала: “Только не считай происходившее между нами чем-либо серьёзным”.
— Но ты сказал что их было три. Что с двумя другими?
— С ними разрывов не было. Одна из них — Светлана, у меня осталось её сознание, а другая — ты.
— А Сома?
— Была бы Сома несколько агрессивнее в этом вопросе, то я бы таскался всюду с зелёной орчанкой, а не с белокожей демонессой.
— А теперь?
— Что теперь? — спросил я.
— Если теперь она будет агрессивнее?
— Поздно, место занято. Может быть это изъян воспитания, но как есть так есть. Хгм, мы уклонились от вопроса принуждения. Принуждение — это самое плохое что может встретиться в жизни. Его можно оправдать, только как ответ на агрессию.
— Вот эти изъяны мне
