я знаю это, - левая рука Хаусмина рубанула воздух в жесте, в котором смешалось принятие точки зрения Айронхилла с нетерпением. - И я также знаю, что каждый хочет быть как можно ближе к королеве, и почему. Я даже осознаю, что это не все просто потому, что люди ищут преимущества и возможности. Но все же...

Он раздраженно пожал плечами, его настроение явно ухудшилось, и Айронхилл нахмурился.

- Я знаю тебя очень давно, Эдуирд, - сказал он. - Не хочешь ли ты рассказать мне точно, почему сегодня вечером у тебя на ноге крысопаук?

Хаусмин снова посмотрел на него, а затем, словно против своей воли, рассмеялся.

- Ты знаешь меня очень давно, не так ли?

- Мне кажется, я сам только что сделал то же самое наблюдение, - сказал Айронхилл с терпеливым видом. - И ты все еще не ответил на мой вопрос.

- Это просто...

Хаусмин на мгновение замолчал, затем тяжело вздохнул.

- Просто я начинаю понимать, что согласен с Бинжэймином в том, что касается сторонников Храма.

- Что? - Айронхилл даже не моргнул, несмотря на очевидную непоследовательность. - И что, скажи на милость, вызвало это только сейчас?

- Они сожгли королевский колледж, они пытались убить архиепископа в его собственном соборе, и они расклеивают на стенах по всему городу печатные листовки, осуждающие "раскольников" и призывающие "всех верных сынов истинной Церкви" сопротивляться любыми необходимыми средствами, - ответил Хаусмин. его голос был резким. - Лично я бы сказал, что это более чем достаточная причина. Понимаю, что король и архиепископ делают все возможное, чтобы избежать прямых репрессий, но думаю, что те, возможно, заходят слишком далеко.

- Не знаю, могу ли я с тобой не согласиться, - сказал Айронхилл. - С другой стороны, я понимаю точку зрения короля, и думаю, что он совершенно прав, когда говорит, что мы не можем позволить себе мазать одной и той же кистью и обливать грязью каждого человека, который выступает против раскола. Если мы это сделаем, нам удастся только загнать законопослушных храмовых лоялистов в объятия людей, которые любят играть с кинжалами или бросать зажженные лампы в окна. Ничто из этого не дает мне ни малейшего представления о том, почему ты поднимаешь этот вопрос в данный конкретный момент. Ты съел что-нибудь на ужин, что тебе не понравилось, Эдуирд?

- Что? - Хаусмин пристально посмотрел на него, затем весело фыркнул. - Нет, конечно, нет.

- Это хорошо. Я боялся, что это может быть боль в животе, и подумывал вызвать целителя, чтобы вызвать рвоту.

- Ты можешь быть довольно грубым парнем на таком высоколобом собрании, не так ли? - усмехнулся Хаусмин.

- Одно из преимуществ того, что я родился в дворянской семье, даже если я всего лишь барон. А теперь, не собираешься ли ты объяснить, о чем на самом деле все эти твои загадочные высказывания?

- Думаю, это просто список гостей. - Хаусмин пожал плечами. - Знаю, что есть правила о том, кого следует приглашать на что-то подобное, но, черт возьми, Алвино, пришло время нам подвести черту и сказать сторонникам Храма и симпатизирующим им, что они больше не желанные гости здесь, во дворце.

Айронхилл почувствовал, как его брови снова поползли вверх, и повернулся, чтобы получше рассмотреть толпу вокруг короля и королевы. Он мог видеть нескольких представителей знати, которые выражали по крайней мере некоторые сомнения в отношении Церкви Чариса, но никто из них не был особенно громогласным по этому поводу. Если уж на то пошло, почти никто из чарисийской знати не возражал против решений короля Кэйлеба и архиепископа Мейкела. По крайней мере, не открыто.

- О ком ты говоришь, Эдуирд? - тихо спросил он через мгновение.

- Что? - судя по выражению лица Хаусмина, вопрос Айронхилла застал его врасплох.

- Очевидно, кто-то там, рядом с королем, серьезно беспокоит тебя или, по крайней мере, выводит из себя. Кто это?

- Ты шутишь... не так ли?

- Нет, это не так. О ком ты так беспокоишься?

- Ну, не знаю, беспокоюсь ли я о нем, - сказал Хаусмин немного медленнее. - Разозлился, вот это было бы довольно красиво подытожено.

Айронхилл бросил на него раздраженный взгляд, и он немного смущенно пожал плечами: - Извини. И в ответ на твой вопрос, человек, на которого я злюсь, - это Трейвир Кейри.

В глазах Айронхилла появилось понимание, и он покачал головой.

- Эдуирд, я знаю, что ты и Рейян оба ненавидите Кейри. Если уж на то пошло, я сам его не слишком люблю. Но он один из дюжины или около того самых богатых людей в королевстве. Возможно, не дотягивает до твоего уровня или до Рейяна, но, с другой стороны, вы двое, как правило, сами по себе в своих классах. Однако он, безусловно, достаточно богат, чтобы включить его в список "обязательных приглашений". И по браку он также связан узами примерно с четвертью пэров.

- Он жадный ублюдок, - категорично заявил Хаусмин. - Ему наплевать на мужчин и женщин, работающих на него, и его идея торговли состоит в том, чтобы производить свой продукт так дешево и некачественно, как он может себе позволить, и продавать его за тот максимум, что он может выжать из своих клиентов. Я бы не доверил ему присматривать за моей собакой, пока меня днем нет в городе.

Брови Айронхилла снова поползли вверх от холодной, горькой ненависти в голосе Хаусмина. Конечно, он знал о многолетней вражде между Трейвиром Кейри и Эдуирдом Хаусмином. Все в Теллесберге знали об этом. Но это был новый уровень враждебности, и это беспокоило его.

- Что вызвало это только сейчас? - спросил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на толпу вокруг короля и королевы.

Барон заметил, что Кейри, казалось, держался на расстоянии от королевской пары. Он был частью толпы, собравшейся вокруг них, но удовлетворился внешним краем этой толпы, где он стоял, разговаривая с горсткой других людей. Вокруг него столпилось несколько других богатых бизнесменов из Теллесберга, и они делали все возможное, чтобы помочь нескольким высокопоставленным чисхолмцам, которые сопровождали Шарлиэн в Чарис. Судя по их виду, они были заняты тем, что пытались произвести впечатление на посетителей тем, какие привлекательные направления инвестиций представлял их бизнес. Один или два чисхолмца, включая дядю королевы, выглядели так, как будто предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте, но хорошие манеры не позволяли им просто отмахнуться от