– Селивестр Петрович, я ведь тут при исполнении, мне особо уши лапшой завешивать не стоит. Давайте поищем пути к разумному компромиссу, мне от вас понадобится…

– А вот это мы завсегда! – по-своему истолковывая мои слова, перебил трактирщик, извлекая из-за пазухи объемистый кошель.

– Уберите деньги, – ровно приказал я. – Увижу еще раз – получите срок за попытку подкупа должностного лица при исполнении им служебных обязанностей.

– Ви… вино… виноват, батюшка… не так расслышал…

– Мне от вас понадобится некоторая информация.

– Да уж не хочешь ли ты, ищейка милицейская, чтоб я у тебя на свою братву стукачом барабанил?! – мгновенно ощерился трактирщик, побагровев лицом.

Это тоже своеобразная роль, он наверняка продаст и маму родную, но хочет, чтобы поуговаривали…

К столу неторопливо прошествовал Еремеев, бухнулся на скамью рядом, беспристрастно доложив:

– В конюшне два жеребца, чернилами перекрашенные. У гостей сегодняшних восемь ножей засапожных взяли, четыре кастета да два кистеня, а у одного так и пистоль самопальный. В овине подвал нашли, в нем рухлядишки всякой – на десятерых одеть достанет. А уж водка здешняя никак не царевых винокурен, тут же на кухоньке самопально гонят да по-воровски продают. Наверху четыре комнаты пустые, постояльцев нет, но в одной с полов кровь замывали. Как ни верти, Никита Иванович, а местечко-то ох какое интересное…

– Ну что, гражданин Поганов, будем говорить? – Я оторвался от блокнота, аккуратно записав все, что выдал начальник стрелецкой сотни.

– Будем, – прошипел прижатый к стенке хозяин.

– Вот и отлично, а теперь скажите, вы слышали о недавней краже в царском тереме?

– Может, и слышал, да мало ли люди спьяну болтать будут.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Ладно, участковый… Скажу, что ведаю, только спрос с меня малый, сам не был – не видал, за что купил – за то и продаю. Так вот, сидели у меня вчерась двое ночных работников из тех, что при солнышке спят, а при луне вольного хлеба ищут… И шел промеж них спор о воре диковинном! Ну, будто бы появился в столице знатный вор, такой смелости да ловкости, что на ходу подметки режет. И нет ему ни в чем равных! Так будто бы похвалялся тот вор самого царя обокрасть-обобрать до ниточки… Веришь – нет, а все злато-серебро из казны государевой повытаскать!

– Не самая лучшая сказка… – печально вздохнул я. – Если вы действительно в курсе дела, то знаете, что из царских апартаментов было похищено нечто иное.

– Да знаю… – небрежно почесал у себя в бороде хозяин трактира, – бумажонки какие-то пустяковые унесли. Только в нашем государстве их не купишь – не продашь, какая ж в том корысть?! А только крал их тот самый заезжий вор!

– Гастролер, значит… Откуда такая уверенность?

– Дак… работнички те же с ним вместе работали, на стреме стояли. Свою долю честно получили да здесь у меня и тратили…

– Кто они? Имена, фамилии, адреса… – Я вновь взялся за блокнот.

– Не серчай, сыскной воевода, – широко улыбнулся Селивестр Петрович, разводя руками, – что знал – сказал, а чего не знаю – уж не взыщи…

– Угу, – переглянулись мы с Еремеевым. – Фома, опечатывайте помещение, всех посетителей под замок, а гражданина Поганова в отделение до выяснения обстоятельств.

– Юрка Боров да Борька Свин, брательники они… – сквозь зубы процедил трактирщик, – живут в Лукошкине, на Колокольной площади.

– Большое спасибо.

– И тебе тем же подавиться, аспид милицейский…

Я удержал руку Еремеева, хотя дать мерзавцу по морде, несомненно, стоило. Однако полученные сведения с лихвой перекрывали мой моральный ущерб. А так как время явно пошло за полночь, стоило собираться домой.

– Селивестр Петрович, хочу поблагодарить вас за содействие органам и от души предупредить: следующая ревизия будет у вас в конце этого месяца. Если за оставшиеся пять-шесть дней вы не исправите обнаруженные нами недостатки – я попросту прикрою заведение. А теперь, пожалуйста, по кружечке кваса всем стрельцам, за мой счет, разумеется, и мы едем…

Хозяин, видимо, хотел достойно ответить, но, встретившись взглядом с начальником стрелецкой сотни, передумал:

– Настасья! Квасу для… дорогих гостей!

Из кухни, покачивая бедрами, выплыла грудастая рыжеватая красотка из разряда «ночных фей» привокзального уровня. Она несла жестяной поднос с колоннадой глиняных кружек, следом появился и запотевший деревянный жбан с квасом. Деваха ловко черпала его половничком, разливая по кружкам. Я даже как-то не сразу осознал, почему так пристально вглядываюсь в ловкие движения ее рук… На мизинце левой играло маленькое золотое кольцо с розовым камушком посередине!

Я автоматически отставил кружку, далее не успев отхлебнуть. Знойная Настасья проследила мой взгляд, удовлетворенно улыбнулась, повела полными плечами и, опустив ресницы, отправилась назад на кухню.

– Кто эта женщина?

– Настька-то? – ухмыльнулся хозяин. – Работает тут у меня, на все руки мастерица. Где прибраться, где сготовить, а где и постель гостям постелить… А ты что ж, и ее допрашивать будешь? Так я возражений чинить не стану… Твое дело милицейское, иди да спрашивай!

По его скабрезной улыбочке было ясно, о чем и как мне надо «допрашивать» эту гражданочку. Подлецы подобного рода всех меряют на свой аршин. Я спокойно встал и направился в кухню, вслед за золотым колечком.

Настасья, убедившись, что я «на крючке», прошествовала через все помещение мимо печи, чана с грязной посудой и корзин с продуктами к высокой лестнице на второй этаж. Пришлось еще и подниматься…

– Гражданочка!

Уже в коридоре у каких-то дверей она соизволила удивленно обернуться.