Шрифт:
Закладка:
— Портал? — удивилась Лина.
Она хорошо знала, что боги редко предпочитают порталы божественному перемещению и используют их только в крайней необходимости, например, когда им всем одновременно нужно попасть в определённое место. Максим создавал нечто подобное для их совместного перехода в Небесный Храм Деметры. Но зачем портал явился ей здесь? Лина оглянулась и, не найдя никакой опасности для себя, шагнула сквозь прохладную воду. На мгновение она растерялась — под ногами всё тот же камень, вокруг всё-то же странное необъяснимое движение — сам портал почему-то оказался за спиной, и это единственное говорило о том, что она прошла через него. На гладкой поверхности снова отражалась Лана, и Лина поспешила к ней, думая, что теперь-то наверняка сможет с ней поговорить, однако, не сделав и двух шагов, остановилась. Образ сестры смазался, поплыл и переменился. Теперь перед Линой стояла Персефона, та самая Персефона, дочь Деметры из прошлой жизни: волосы с рыжим отливом, не каштановые, как у Лины, чуть больше глаза, чуть изящнее фигура, — да и вся она будто была лучшей версией Лины, её идеальным воплощением, той, кем Лине уже никогда не стать. Персефона, будто услышав её мысли, подняла руку и протянула её раскрытой ладонью вверх, словно приглашая пройти через портал второй раз. Лина не хотела отвечать, что-то внутри запрещало ей переступать эту грань, касаться протянутой руки, и всё же она её коснулась. Мягкое прикосновение обратилось уверенной хваткой, но Персефона не потянула Лину в портал, а вышла сама и вдруг обняла её. Лина потянулась обнять в ответ, но нашла руками лишь воздух. Персефона ушла, только шёпот и остался.
— Ты во многом лучше меня, достойнее, способнее и сильнее. Оправдай свою божественную силу силой духа, силой своего сердца. Будь сильной во всём. Будь сильной! — дыхание Персефоны коснулось уха, и голос Ланы послышался в этом напутствии, — Кора, — голос сменился на тёплый мужской, близкий и одновременно далёкий…
— Богиня!
Кто-то бесцеремонно потрепал её за плечо, и Лина открыла глаза, резко вдыхая прохладный ночной воздух. Над ней за границей божественной защиты раскинулось звёздное небо, рядом урчало что-то пушистое и большое, трещал костёр — взгляд сфокусировался на знакомом лице Эвра.
— Богиня, — обеспокоенно повторил он.
Она моргнула в знак того, что чувствует себя нормально, хотя «нормально» — это вряд ли то слово, которое могло в полной мере описать её состояние. Ей было не просто нормально, она чувствовала себя более цельной и живой, чем когда-либо прежде: всё её тело наполняло приятное чувство лёгкости и силы, — ни боли, ни слабости, лишь неясные предчувствия тяжестью лежали на сердце. Лина села и с удивлением обнаружила, что Эвр отдал ей свой легендарный плащ — один из тех, что по преданию был дарован Анемам самим Астреем. В ту пору Астрей был влюблён в богиню Зари и ещё не знал, как подойти к ней — четыре Ветра, его добрые братья, помогли им встретиться, за что и были награждены плащами. Божественная энергия, которой Астрей пропитал плащи, принадлежала самому Урану, она помогала Ветрам в их нелёгком деле. Однако легенды складывались смертными, и слепые Аэды, приукрасив действительность, записали Астрея и Эос в родителей Анемов.
— Спасибо, — тихо сказала Лина и провела ладонью по плащу. Ни на что непохожая ткань мягко коснулась кожи, будто лепестки вишни, брошенные потоком тёплого воздуха.
— Посейдон встретился с Бореем, мы выбрали сторону и готовы на любую посильную помощь.
Сердце Лины дрогнуло, и она прикрыла глаза, внезапно растроганная и обеспокоенная этим признанием. Анемы помогали ей искренно, но искренен ли был тот, кто способствовал этой помощи. Посейдон, Зевс, Аид, Гестия, Гера, Деметра — она раз за разом перебирала эти имена в голове. Кто-то из них управлял её жизнью, кто-то из них желал смерти всему миру, методично расшатывая столпы мироздания. Лина больше не чувствовала страха, только тревогу, что не успеет, что так и не узнает, кто именно стал причиной её несложившейся жизни. Она не врала Амфитеусу. Лучше было остаться без сил и уйти к смертным, чем знать, что происходит, и не иметь возможности хоть что-нибудь изменить.
— Что со мной случилось? — наконец, спросила она после долгого молчания.
Эвр сел у костра и подкинул в него пару сухих веток — пламя усилилось, выбрасывая в ночной воздух искры божественных сил.
— Не знаю. Когда я пришёл, вы и напавший на вас бог были сцеплены его божественным оружием.
— Это был сын Деметры, и он не… — Лина всмотрелась за границы божественной защиты, — а где он?
— Он сбежал после того, как я поставил защиту.
Лина вздохнула. Амфитеус в том видении спас её. Лина не верила, что здесь замешаны братские чувства, но теперь знала, что и линия власти тоже не при чём. Иначе, он позволил бы ей умереть. Она хотела поговорить об этом с Эвром, когда невольно бросила взгляд на собственные руки и в тот же миг забыла обо всём. Её окутывало едва заметное свечение, кожа покрылась позолотой, и вены проступали сквозь неё золотыми линиями.
— Что со мной?
Эвр сглотнул и бросил ещё пару веток в костёр.
— Ваша изначальная сила вернулась… если и существовали какие-то проблемы, теперь их нет.
В голове Лины отчётливо прозвучал голос Ланы: «Я задолжала тебе, Лина, прости меня».
— Нет! — Лина вскочила на ноги. Она только теперь окончательно осознала всё. Это было важнее вопросов об Амфитеусе, важнее любых пережитых до этого момента событий: последний человек из семьи, в которой она выросла, оставил её. — Не может быть. Лана же стала богиней девичьих грёз, она хотела забыть обо всём и жить… Жить! — она с мольбой посмотрела на Эвра, желая, чтобы он опроверг её догадки, но Эвр лишь отвёл взгляд.
— Мирра почувствовала необходимость вмешаться. Я встретил её, пока искал вас, и предложил помощь… клянусь, я не знал, что она собирается сделать. — Эвр протянул ей шёлковую ленту. — Вот. Это упало с её руки.
Лина взяла её, расправила на ладони и несколько раз погладила, а затем повязала на запястье. Плакать не хотелось. За последнее время она испытала столько, что ни слёз, ни сил проливать
