— Кажется, и правда, помогает, — прокомментировал совсем тихо.

Так и не отпустил.

— Вот видите, я же обещала, — запрокинула голову выше, чтобы посмотреть на него и убедиться в том, что действительно помогает, глядя глаза в глаза снизу-вверх.

Оно и помогало. Как минимум потому, что Роман Владимирович кое о чём ещё вспомнил:

— Разве мы не договорились перейти на «Ты»?

— Договорились, — кивнула.

Не рассказывать же ему о том, что у меня язык не поворачивается? И это тоже скорее рефлекс, нежели нечто осознанное. Я и не рассказала. Шумно выдохнула. Вдохнула заново. И в прежнее положение вернулась. Нет, не отпустила. Глаза закрыла, малодушно наслаждаясь и дальше. Минуту — точно, так и простояла.

— Они не со зла, — призналась позже.

Ещё один шумный выдох — уже не мой. Его.

— Я знаю, — отозвался он также тихо.

Кивнула. Ничего больше говорить не стала.

И так — очень хорошо…

Глава 4

Глава 4

— Чем ты занимаешься? — прозвучало тихим и слегка задумчивым от Романа Владимировича.

С учётом, что оба мы стояли перед столом, который совместно накрывали, а я держала в руках тарелку, которую как раз собиралась поставить среди других… вопрос завёл в тупик. Но тарелку всё же поставила.

— А на что это похоже? — обернулась к нему.

В его руках была такая же тарелка, но чуть больше, наполненная круглыми канапе, которые отправила с кухни мама. Невольно улыбнулась, заметив, что именно он принёс. Можно было бы назвать содержимое обычными бутербродами или закуской с красной икрой. Но волшебные мамины руки даже из такой простой еды сотворили нечто воистину символичное — так и напрашивалась ассоциация с красными шарами (в виде икринок), снегом (сметанного соуса) и зелёными хвоинками (в виде мелко наструганного укропа).

Всё-таки как же хорошо, что моя семья здесь…

— Я не про тарелки. Вообще, — правильно расценил моё временное непонимание господин прокурор. — Например, каким-то образом же ты возмещаешь взносы по своей «столетней» ипотеке? Я об этом. В целом.

Ах, вот он о чём!

Хотя, надо признать, замешательства во мне и тогда меньше не стало.

Ему правда, интересно?

— Я иллюстратор, — улыбнулась, забирая из его рук готовое блюдо.

Оно — далеко не первое из тех, что он принёс. Женщины семьи Лариных хлопотали на кухне, сделав из неё целый конвейер по производству съестного за последние два с половиной часа. Можно подумать, нас тут не шестеро, а целый взвод голодных солдат собирается. Не только несколько видов горячего, закусок, салатов и клюквенный пунш успели сотворить, но и за торт собственного приготовления взялись под новогодние хиты, льющиеся с помощью радиостанции. Они же приглушали наш разговор для остальных. Тем более, что папа и младший брат заперлись в моей спальне, таинственно делая вид, что заняты чем-то очень секретным и важным. По-любому подарки распределяли.

— Иллюстратор? — удивился мужчина.

Знала, о чём он подумал следом. То и услышала:

— Что-то не заметил здесь красок, карандашей, кистей и что там ещё у вас бывает, — пояснил свою реакцию.

А сам заново всю гостиную зону рассматривать принялся, словно решил, будто что-то упустил из виду.

Не упустил.

— Я рисую на графическом планшете. В цифре. Не на бумаге, — улыбнулась шире.

Тот самый планшет сейчас находился как раз в спальне, в которую Роман Владимирович ещё не заходил.

Может, и не зайдёт вообще, если уж на то пошло.

Почему эта мысль во мне вдруг столь зациклилась?

Постаралась не думать.

Много думать мне вредно же!

— И что из последнего ты нарисовала? — заинтересовался, слегка прищурившись.

Вот тут я окончательно смутилась. Как представила себе, что он захочет посмотреть, так и… смутилась, да.

— Комикс, — всё-таки созналась. — На заказ.

Очень своеобразный был заказ, к слову. С эротическим оттенком. Сильно эротическим.

— Хм… — вновь призадумался он о чём-то.

О чём именно, спросить я не успела. Бабуля его позвала. Чтоб вручить очередное блюдо.

А их, между прочим, и так ставить уже некуда!

Но надо отдать должное, накрытый стол получился шикарным, ярким и очень вкусным. Последнее я знала наверняка, с учётом, что почти каждое успела попробовать.

Нервы же ни к чёрту…

Вот и сейчас, когда Роман Владимирович ко мне обратно вернулся, я только-только запихнула в себя пару виноградин. Опять смутилась. Решит ещё, что я ем постоянно и вечно голодная, как тот же взвод солдат, и именно поэтому мамуля с бабулей тут столько всего приготовили. И не чтоб это было совсем не правдой. Но смутилась же. А в целях срочно понадобившейся реабилитации не придумала ничего лучше, как и его накормить. Сразу, как только он рот свой приоткрыл, собираясь что-то ещё мне сказать, запихнула и в него виноградину. Сперва одну. Затем ещё две сразу. А вот четвёртую и последующие не успела. Моя рука зависла в воздухе вместе с виноградом, аккуратно перехваченная за запястье его ладонью. А вместе с ней — и я тоже зависла.

С чего бы?

Вдруг отозвалось это…

Напряжением.

Будто током по венам…

Пронзило.

Наверное, от неожиданности.

Или что-то большее?

Куда глубже…

Слишком несуразное и неожиданное чувство.

Никак не поддающееся определению…

Возникшее особенно остро в тот момент, когда осознала, что не просто ведь за руку поймал. Демонстративно медленно придвинул её ко мне ближе. К моим губам. Пока я пыталась перестать смотреть в его глаза цвета закалённой стали. И всё равно смотрела. Пытаясь сделать хоть один полноценный вдох. Вот только воздух почему-то мне не поддавался.

Как застряло в лёгких…

— Три — это уже слишком, — поведал он, прежде чем неспешно отобрать одну из виноградин.

Не для себя. Для меня. Проглотила, даже вкуса не запомнила. Зато очень даже полным впечатлений отпечатком осталось в моей памяти то, как господин прокурор склонился следом ниже и притронулся вновь к моим пальцам, задевая своими губами, когда всё-таки съел оставшиеся две ягоды. И так и не отодвинулся.

— Спасибо. Вкусно.

Кто знает, почему опять те эротические иллюстрации, что я рисовала последние три месяца, мне тоже сразу вспомнились…

Я вот — точно нет!

Наверное…

Ведь нет по сути в произошедшем же ничего такого!

Я же первая начала. Без всякой задней мысли. Просто чтобы… А собственно, что?

Уже и