Для того чтобы полностью опустошиться от городской суеты, от цивилизации и заполниться природой, необходимо выбрать королеву. Так вот, земля в пустыне королева. А это что значит? Это значит, что надо стать ее частью. Когда вы летите на воздушном шаре, то король — это воздух. Когда вы плывете по океану, то королева — это вода. Когда вы сидите у костра, то король — огонь. А когда вы находитесь в пустыне, король — песок. И вы ложитесь на этот теплый песок, на спину, а иногда даже лицом вниз, закрываете глаза и становитесь песком. И вы ощущаете огромную силу вечности, чувствуете движение песочных микрочастиц и сами становитесь песчинкой. В этот момент вы исчезаете, заполняясь энергией пустыни, и с вами происходят чудеса. Нужно всего лишь отойти подальше от группы, быть одному, не разговаривать и не думать ни о чем. Даже если случайно приходят какие-то думы — не нужно обращать на это внимания. Пусть эти мысли гуляют. Нужно просто лежать, лежать, лежать, и пустыня уберет эти мысли. Пустыня захватит вас полностью, и вы с ней сольетесь. И потом мощь, теплоту и энергию этой пустыни вы будете удерживать в себе очень-очень долго. Ну года два точно.

Если вы умеете опустошаться и наполняться природной энергией (а она самая чистая и бесконечная), всегда надо знать, какую позицию принять: где нужно сидеть, где стоять, где летать, где прыгать, а где просто лечь и слиться с поверхностью, с песком, который абсолютно безвозмездно дарит вам такую мощь, которую получить в городе просто невозможно ни от кого, ни от чего и ни за какие деньги.

Пустыня — это моя любовь. А пустыня Намиб стала еще большей моей любовью. До этого я была в Африке, в пустыне Калахари, видела Сахару и соляные пустыни на Burning Man. Но пустыня Намиб — это нечто. Важно ее почувствовать, а не понять, потому что понять огромный мир мы не в состоянии, мы можем только слиться с ним и его ощущать, а чтобы ощущать его полностью, нужно чувствовать его всем телом. Поэтому в пустыне я всегда лежу.

20

Я не раз посещала с группой Ботсвану, Замбию и Зимбабве. Африку я очень люблю, потому что ее невозможно не любить: Вселенная на минуту приземлилась именно в Африке. Это земля магии рождения человечества. И ясно: для того чтобы избавиться от городской, личной суеты и наполниться природой, Африка — лучшее место, потому что такую природу, такую ночную тишину, таких животных в огромном количестве невозможно встретить нигде.

Но оказалось, что опустошаться и наполняться природой — это не единственный способ восполнения энергии. Прежде всего, если падать (ну, не падать, а висеть над водопадом Виктория) и каждый день менять локации, то вначале возникнет чувство, что вы на самом деле теряете энергию, потому что африканская энергия накапливается медленно. Она начинает работать только по возвращении домой.

Это очень интересный закон: чем красивее природа, чем она мощнее, чем больше диких животных — тем больше вы от нее в каком-то отношении, даже не понимая этого, устаете. А когда приезжаете домой после длиннющих перелетов, то в первый день кажется, что вы вообще умерли, но на второй день Африка начинает работать. И работать как камин: в вас тихо-тихо разжигается пламя, в голове мелькают картины одна чудеснее другой, внутри начинает подниматься бесконечное тепло жизни. Но душевный камин топится при одном условии: находясь в Африке, вы как можно меньше говорите, за исключением ланча, обеда. Вы стараетесь как можно больше времени провести наедине с природой. Если же вы всю поездку проговорили, делая селфи и обсуждая их, энергия останется за бортом взлетающего самолета. Вот такая она интересная.

И второе мое открытие в Африке — дикие животные чувствуют и уважают дзен созерцания. Понятно, что когда вы видите дикого льва, или львицу, или леопарда, то вы получаете огромное удовольствие. Но самый кайф, когда вы находите травоядное животное, да еще самое высокое — жирафа, — и начинаете с ним разговаривать. А он на вас не обращает внимания, жует свои листочки и по-снобистски игнорирует вас как истинный аристократ саванны. Увидев его, я протянула ему пустую ладонь и замерла. Я не просила его ни о чем, а просто тихо шептала ему, какой он красивый, какие у него длинные ресницы, какой он чудесный, весь в таких пятнышках, и выглядит просто очаровательно, и он мне очень нравится. В какой-то момент жираф сознательно сделал шаг назад, потом склонился к моей руке. Он даже не пытался найти там еду, у него было полно листиков наверху: он подставил мне лоб, я его погладила, он спокойно посмотрел на меня, поднял голову и ушел. И после этого со мной что-то произошло. И даже сейчас, когда рассказываю, у меня мурашки бегают по спине. Вот она — энергия дикого животного, но доброго.

Когда все покупали африканские маски, я попросила найти мне маску импалы — местной косули, которую часто называют «африканский „Макдоналдс“», потому что ее едят все хищники. «Нет импалы, есть другие, выбирай». Предложенные маски были очень агрессивные, в духе африканской традиции. Я объяснила: «Нет, мне нужна доброта, косуля — быстрая, чудесная, легкая, якобы беззащитная, а на самом деле очень сильная». И наконец мне ее нашли, но со слепыми глазами. По моей просьбе мастер (не продавец!) стал вырезать в маске глаза. Я присела с ним в тихой мастерской, и пошел неторопливый разговор. Энергию дают и африканские люди, особенно в Зимбабве. Они очень бедные, особенно художники. Все красивое, что делается и продается в Южной Африке, в Ботсване и в Замбии, — все это сделано в самой бедной стране — бывшей Южной Родезии, ныне Зимбабве. Попивая чай, я заметила абстрактную инсталляцию из камня. «Это что такое? Это символ вечности?» — «Нет, мадам, это символ бесконечности». Понимаете? Вот вы сидите и разговариваете о бесконечности и о вечности. С худым местным мальчишкой с длинными пальцами, как у музыканта, который старательно, с любовью вырезает глазки у косули и даже делает их, как у косули, чуть-чуть раскосыми. Ушел, покрасил свежее дерево, принес: «Вам на удачу!» И долго все это запаковывал, приговаривая: «Мы здесь не просто делаем какие-то поделки, мы артисты!» — сказал он с гордостью.

Если