за семейными обедами. Несмотря на то, что у нее есть ученая степень по экономике, никто, кроме моего дедушки, никогда не спрашивал ее мнения. Миром мафии правят мужчины, а женщины часто воспринимаются как что-то незначительное и второсортное. Поэтому мне крайне важно с самого начала четко изложить свою позицию, если я хочу, чтобы ко мне относились как к равному. У меня никогда не было проблем с авторитетом в доме моего дедушки. Здесь, с другой стороны, несмотря на то, что я жена капо, они все равно видят во мне девятнадцатилетнюю девушку, а этого мы не можем себе позволить. Возможно, он и не хотел меня, но получил, и я не собираюсь быть ему обузой или трофейной женой.

Я давным-давно смирилась с тем, что стану женой капо. Меня готовили к этому с десяти лет. В то время как мои ровесницы устраивали посиделки и сохли по знаменитостям, я училась изображать интерес, даже когда разговор мне смертельно надоедал. Я научилась тому, как правильно улыбаться и что говорить, чтобы заставить людей открыться и выболтать информацию, которой они обычно не делятся. А также тому, как показаться глупой, если этого требовала ситуация, и как притвориться, что отлично провожу время, даже если единственное, чего хотела, — это пойти в свою комнату и побыть одной. Но самый важный урок, который усвоила, состоял в том, чтобы никогда не проявлять слабости. Никогда не плакать, когда кто-то может это видеть, и никогда не показывать, если чьи-то слова причиняют боль. В аквариуме, полном акул, я не могу позволить себе пустить кровь, иначе они сожрут меня живьем.

Пока мои друзья выслеживали симпатичных мальчиков в Фейсбук и Инстаграм, я часами сидела со своей матерью на светских мероприятиях, слушая ее объяснения, кто есть кто в нашем мире и об их роли в семье. Более того, вокруг обнаружились кучи чужого грязного белья. Я мысленно улыбаюсь этому воспоминанию. Как бы мне хотелось увидеть лица всех тех мужчин, которые считали мою мать просто еще одним милым, безобидным личиком. Они понятия не имели, насколько она опасна.

Я не видела более половины членов семьи, но благодаря своей матери знала, у кого с кем были романы, кто слишком сильно увлекался азартными играми и у кого после двух рюмок развязывался язык. Это может показаться тривиальным, но в «Коза Ностре» власть в руках того, кто владеет информацией. А власть — это основная валюта всех мафиозных игр.

Серебристый седан с тонированными стеклами подъезжает к каменным ступеням. Водитель выходит, открывает заднюю дверь и кивает мне.

— Миссис Росси.

— Спасибо, Эмилио. — Я улыбаюсь охраннику и спускаюсь по лестнице, направляясь к машине. — Домой к дону, Ренато.

Водитель смотрит на меня с удивлением, но, опомнившись, закрывает за мной дверь. Мне очень нравится видеть шок на лицах людей, когда обращаюсь к ним по имени. Первый урок, который преподала мне мама, состоял в том, чтобы запоминать имя каждого, кого я когда-либо встречала.

Я стучу в дверь комнаты Изабеллы, но ответа нет. Сегодня она звонила мне несколько раз. Однако я все еще был слишком зол на себя из-за прошлой ночи, поэтому продолжал ее игнорировать. Как будто отсутствие контакта с ней каким-то образом стерло бы образ ее выгибающейся спины, когда она мастурбировала передо мной, или изменило бы тот факт, что мне пришлось принять долгий холодный душ, как только вышел из ее комнаты.

Я стучу снова. Ничего.

— Изабелла? — Я открываю дверь и нахожу ее комнату пустой.

Я уже проверил гостиную и библиотеку на первом этаже, но ее там нет. Может быть, она с Розой. Я иду по коридору и открываю дверь Розы. Моя дочь растянулась на кровати и снова смотрит какую-то хрень на своем телефоне.

— Папа? — Она поднимает на меня глаза. — Можно мне проколоть бровь?

— Что? Нет, никаких пирсингов. Опять смотришь этот Тик Тик? — Я удалю это дерьмо с ее телефона. Это дурно на нее влияет.

— Это Тик Ток, папа, — хихикает она. — А татуировку можно?

— Тебе семь. Забудь о татуировках или пирсинге на ближайшие пятнадцать лет, Роза.

— Когда ты делал свои татушки?

Двадцать лет назад. Но я ни за что не скажу ей этого.

— Когда мне было тридцать. Ты тоже сможешь сделать себе, когда тебе исполнится тридцать.

— Нет!

Я поднимаю брови.

— Да. Ты не видела Изабеллу?

— Она была внизу за обедом. Но после этого я ее не видела. — Она пожимает плечами и снова смотрит в свой телефон.

Превосходно. Где эта женщина? Я спускаюсь на второй этаж, где обитает Дамиан. Его спальня пуста, поэтому иду в его кабинет.

— Где Изабелла? — спрашиваю я с порога.

— Понятия не имею, — бормочет Дамиан, не отрывая глаз от экрана ноутбука. — Цены на недвижимость снова подскочили. Нам надо продать часть недвижки, которой мы не пользуемся.

— Ее нет ни в своей комнате, ни где-либо еще в доме.

— Тогда она, вероятно, все еще дома у дона. Я продаю квартиры в центре города. Они только жрут деньги, потому что ты не разрешаешь мне сдавать их в аренду, и если мы…

— Что?

Он поднимает на меня глаза.

— Ты не хочешь их продавать?

— Какого хрена она делает у дона? Кто поехал с ней? — Конечно, она не была бы настолько безрассудна, чтобы уехать без охраны.

— Я не знаю. Я дал ей твой номер и предположил, что ты назначил телохранителя.

Я закрываю глаза и чертыхаюсь. Она отправилась туда без всякой защиты, и это моя вина.

— Я не отвечал на ее звонки.

Брови Дамиана приподнимаются.

— Почему?

— Я избегал ее. Кто отвез ее в особняк Агостини?

— Ты обычно не избегаешь людей. Что-то случилось?

— Ты ответишь на мой гребаный вопрос?

Он откидывается на спинку стула и, улыбаясь, закидывает руки за голову.

— Почему ты вдруг так забеспокоился? Тебя никогда не волновало, если Симона уходила куда-то, не поставив тебя в известность.

Потому что мне было наплевать, если с Симоной что-то случится. Однако мысль о том, что Изабелла выйдет из дома без телохранителя, вызывает у меня приступ паники.

Я делаю шаг вперед, пригвождая его взглядом.

— Дамиан.

— Да святые угодники. Это была смена Ренато.

Я скриплю зубами.

— Выясни, кто позволил ей покинуть территорию без телохранителя, и дай ему знать, что, если это повторится, последствия будут суровыми. После этого позвони Ренато, и, если они все еще у дона, скажи ему, чтобы оставался на месте, пока я не приеду.

— Почему бы не послать кого-нибудь из службы