больно своим поступком, но у меня было безвыходное положение.

Доверие – вещь, которой невозможно научиться. Либо мы верим в других людей, либо навсегда надеваем на себя скорлупу.

– Скажи мне, Вить, – через силу я выдавила из себя улыбку, оставаться безразличной к человеку, который продолжал отзываться острыми спазмами в сердце, всегда сложно. – К чему этот вопрос сейчас? Почему ты его задаешь мне, а не своим дружкам? Господи, Шестаков, прошло почти три года! Ты мог задать этот вопрос тогда, но теперь… теперь-то в нем нет никакого смысла!

С минуту Витя молчал, будто и сам не понимал, зачем приехал сюда, зачем завел со мной никому не нужный разговор. Мне показалось, он растерялся, будто почувствовал укор за свой поступок. Что ж, наверное, мы оба виноваты, но прошлое не повернуть вспять.

Я сделала шаг назад, вдалеке показался свет фар, вполне вероятно, это было мое запоздавшее такси. Развернувшись на пятках, я медленно поплелась вдоль высокого бордюра, едва волоча ноги. На меня навалилась вдруг такая усталость, апатия, хотелось просто лечь и отключиться. Столько времени упорной работы над собой, а одна случайная встреча перечеркнула все.

– Рита! – прилетело неожиданно в спину. Я не стала оборачиваться, предпочитая оставить между нами эту недосказанность, дистанцию, которая помогала окончательно не сломаться. Однако Шестаков оказался более настойчивым, он быстро нагнал меня, схватил за руку и силой потащил за собой.

– Отпусти! – воспротивилась я.

– Я тебе сказал, что мы поговорим, хочешь ты того или нет! – прорычал Витя. Он открыл дверь своей машины и запихнул меня в салон, словно мешок картошки. А потом громко хлопнул дверцей, кликнув по кнопке сигнализации. Замки закрылись. Я запаниковала, дергая безуспешно ручку. Хотя умом понимала, Шестаков не обидит, лишь заставит пережить тот день, нет, те две недели ада по новой.

– Выпусти меня! – крикнула я, когда он уселся на водительское сиденье и завел двигатель.

– Выпущу, как только расскажешь правду.

– Правду? С чего вдруг, Витя? Какая муха тебя укусила? – язвительно прошипела, поражаясь тому, что судьба нас вообще столкнула спустя столько времени. А судьба ли это была…

– Ты права, – он повернулся ко мне, взглянув этим немигающим строгим взглядом. Лицо обдало жаром, волосы, заплетенные в косу, были наэлектризованы так, что покалывало затылок. И вдруг показалось, не было этих бесконечных месяцев разлуки, я мысленно вернулась в тот день: вот окончился проклятый выпускной, отец потащил меня в полицию спасать репутацию семьи… А через несколько дней под давлением Акима я забрала с позором ненавистное заявление.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍– Надо было тогда схватить тебя и пытать, пока не заговоришь, – продолжил Шестаков спустя минуту молчания. – Но лучше поздно, чем никогда, Романова. И мне плевать на твою душевную установку. Ты скажешь мне правду, даже если это вывернет тебя наизнанку!

Глава 10 - Рита

Загудел мотор, в салоне заиграла приглушенная иностранная мелодия, погас свет. Впереди появилась машина, ослепляя нас светом фар. Я прищурилась и будто снова вернулась в тот вечер, что разрушил наши отношения, отнял у меня мечты и любовь.

Я сидела в красивом нефритовом платье, ждала Витю, который ушел поговорить с матерью. Сердце замерло, когда Аким вдруг подошел ко мне. Он наклонился, в общем веселье никто не обратил внимания на появление рядом со мной Гедуева.

– Выйдем? – это был не вопрос, пусть в нем и звучали подобные интонации.

– Зачем? – спокойно ответила я, отвернувшись. От Акима исходил запах пота, но ненавязчивый, его перебивал мужской парфюм. Слишком терпкий, горький, мне захотелось зажать нос, а лучше отсесть.

– Есть разговор.

– У меня нет с тобой общих тем.

– Уверена? – он заметно раздражался.

– Да, – спокойно ответила, потянулась к станку с соком, однако Гедуев не позволил его взять. Он схватил меня за запястье, глаза его словно покрылись коркой льда.

– Твой брат может не дожить до операции, смекаешь?

– Что? – я растерялась, услышав о брате. Откуда он узнал? Ведь даже Витя был не в курсе.

– Я же говорю, разговор есть. Вставай, пока сам не поднял.

И я встала, не чувствуя ног, двигалась подобно роботу, молча следуя за этим парнем. В голове крутились разные мысли, но когда я вспомнила фамилию главврача, все сразу встало на свои места. Операцию откладывали не просто так. Осознание реальности словно острым ножом прошлось по сердцу.

Мы остановились напротив туалета, Аким оглянулся, затем дернул ручку и жестом указал, чтобы я вошла.

– Что тебе надо? – я скрестила руки на груди, посмотрев ему прямо в глаза. В маленькой комнате пахло свежестью, а из открытого окна дул летний ветерок.

– Ты подыграешь нам, Витя должен увидеть в тебе предательницу. Вот, что мне надо, – спокойно заявил он.

– Зачем? У тебя личные счеты с ним?

– Порой счастье других важнее своего.

– Счастье? – удивилась я, не понимая, к чему он клонит.

– Да, женское, недоступное, идиотское. Я просто хочу, чтобы она снова улыбалась.

– Она? – прошептала. За спиной открылась дверь, на пороге вырос Кирилл, тот самый бывший лучший друг, о котором Витя рассказывал много хорошего.

– Все объяснил ей? – язвительно спросил он, скользнув по мне цепким взглядом. В глазах Иванова читалась неприкрытая неприязнь, словно я забрала у него нечто важное, и он мечтал лишь об одном – вернуть дорогую сердцу вещь обратно.

– А ты, – я повернулась, взглянув на Кирилла. – Ты ради чего хочешь устроить это шоу?

– Ради Вити! – прорычал парень. – Ты забрала у него все! Он из-за тебя отказался от мечты, от будущего, от нас!

– Из-за меня? – мой голос звучал уверенно, хотя внутри я дрожала. Да, чувство вины никуда не делось, но у меня были иные убеждения, принципы. И чтобы Иванов не сказал, его слова не подействуют.

– А из-за кого он не явился на игру? Ты все испортила, и ты все должна вернуть.

– Ну так иди и скажи ему это в лицо! – произнесла на повышенных тонах. – Скажи, что он должен делать, а что нет. В чем бы я не была виновата, вас это никак не касается! И если бы вы реально переживали за его будущее, то не пришли бы ставить ультиматумы! – меня потряхивало, кровь кипятком струилась по венам. Я