работников и обращая внимание на надписи на кабинетах, бейджиках служащих. Только я понимала, что он сканирует местность, запоминает, записывает внутри себя. И самое поразительное – уже не забудет. Иногда я видела, что он растерян и чего то не знает совершенно.

Тогда я торопилась вмешаться и внезапно появлялась рядом. Он бросал на меня раздраженный взгляд, а я выразительно ему улыбалась и просила подняться со мной в кабинет. После очередной подобной выходки он с такой силой сдавил мою руку, что у меня потемнело перед глазами, но я вытерпела, а уже в кабинете крикнула ему:

– Или не срывайся на работниках…или ты можешь оставаться дома. Держи себя в руках.

Тогда он впечатал меня в стену и, оскалившись, прорычал мне в лицо:

– Что за ультиматумы, девочка?! Тебе не кажется, что ты много на себя берешь?

– Не ультиматум, а попытка вернуть тебе тот железный контроль, которым ты обладал раньше. Попытка вернуть того Макса, для которого его положение и достижения в этом мире значили намного больше, чем примитивная ярость. Попытка вернуть того Макса, который умел контролировать любую свою эмоцию.

– Хочешь сказать, что сейчас я не умею этого делать?

Пальцы все также сильно сжимали мое горло, а глаза полыхали. Я понимала, что перегнула палку, что попыталась диктовать ему условия, но отступать нельзя. Медленно выдохнула:

– Ты всегда умел это делать.

Накрыла его запястье ладонью. Но не сжала. А, глядя в глаза, прошептала.

– Я хочу, чтобы ты вернулся к нам. Невыносимо хочу, чтобы ты не потерял ничего из того, что тебе принадлежит по праву и достигнуто адским трудом и годами ожиданий.

– Я никогда не теряю то, что принадлежит мне.

Ослабил хватку, продолжая смотреть мне в глаза.

– Все здесь твое. Этот бизнес, эти офисы, эта жизнь, которой раньше у тебя не было. Всего этого ты добился сам…

– И ты, – самоуверенно сказал он, – верно?

– И я, – ответила и провела пальцами по его запястью, – Разве твоя злость и привычка не отказывать себе ни в чем стоят того, чтобы этого лишиться?

– А кто сказал, что все это мне нужно сейчас?

Ударил. Больно ударил. Так, что перехватило дыхание, и я медленно закрыла глаза. Я выдержу. Должна выдержать. Этот далеко не последний. Будут еще. Будут удары намного сильнее этого.

– Спецслужбы идут по твоему следу. Идут с маниакальным упорством. Это будет крах всей нашей семьи. Да, я приказала уничтожить все улики, стереть все данные, замести все следы, но это не значит, что они ничего не найдут. Это не значит, что я смогу и успею замести эти следы снова…Это не значит, что я захочу их замести снова.

Распахнула глаза и встретилась с его сверкающим взглядом.

– Ради чего замела? Ради семейства своего? –усмехнулся, а в глазах уверенность в своей правоте такая, что хочется её пощёчиной стереть, – Испугалась положения лишиться?

Тяжело дыша, стиснула челюсти, рывком сбросила его руку со своего горла. Я сжала пальцы в кулаки, а он с насмешкой смотрел на меня.

– Ненависть, девочка? Да, когда кто-то угадывает твои искренние намерения, это дьявольски злит. Какая же ты честная сейчас. И куда только девалась вся любовь?

Вцепилась в его рубашку и дернула Макса к себе.

– Ради того, чтобы тебя не сцапали. Ради того, чтобы я не сдохла от тоски по тебе после того, как это случится.

– А ты бы сдохла от тоски? – впечатал обратно в стену, с поразительной легкостью, выкрутив мне руки за спину. Опустил взгляд на мои губы и снова посмотрел мне в глаза, и опять это головокружительное падение в высоту его грозового неба, которое отражается в насыщенно синем взгляде.

– Да…я и подыхала от нее все это время, пока тебя не было. – и вздрогнуть, когда это небо пронизало всполохами и зигзагами страсти.

– Но ты живая…, – пальцами по моим глазам, щеке, костяшками лаская, зарываясь у виска в мои волосы, скользя к затылку. И от изнеможения закатываются глаза, невольно трусь щекой о его запястье. Гнев растворяется в бешеной волне отчаянной нежности, от которой до боли режет сердце надеждой.

– Потому что ты вернулся…и я воскресла, – тихим шепотом, начиная дрожать под его взглядом.

Впивается в мой рот жадным поцелуем. Опаляюще диким и алчным, сжимая пальцами мои скулы, чтобы не увернулась, проталкивая язык глубоко, сплетая с моим языком. С таким же стоном и голодом, который испытывала и я.

Разрушая этот трепет своим ураганом. Пламенем сжигая нежность в горящие угли. И она растворяется, превращаясь в магму. Обжигает кипятком легкие.

Эйфория… мгновенная реакция… нирвана от понимания, что он почувствовал… отозвался. Невольно. Как жуткий хищник, удивившийся поведению добычи, которая стонет в его руках, закатывая глаза от страсти, и при этом знает, что ее сожрут.

Глава 7

Схожу с ума с каждым его вздохом и движением языка. Кусает мои губы, и меня швыряет из крайности в крайность, из нежности в лихорадку. Потому что сдирает одежду, сминает грудь и властно задирает юбку, проникая голодными руками между ног. Не отпуская мой рот, продолжая его терзать. Забирая дыхание и стоны. Взвиться от прикосновения пальцев и наглого пощелкивания языком. Ощутил, насколько хочу его, а меня током пронизывает от его ласк. Да и не ласки это. Это заявление прав. Их беспрекословное утверждение.

И опять, как хлыстом по нервам осознание, что все это ненастоящее. Мимолетное и не значительное, я останусь в живых, умирая от любви к нему и буду корчиться в мучительной агонии вечность.

Задыхаясь, уперлась руками ему в грудь, отталкивая, отпихивая от себя с такой яростной силой, что он отшатнулся назад, а потом снова набросился, но я резко отвернулась, впиваясь ему в плечи ногтями.

– Нет! Слышишь – НЕТ!

Отшвырнул мои руки и в дикой ярости ударил ладонями по стене у моей головы с обеих сторон. Отсекая все пути к бегству.

– Почему, мать твою?! Какого хрена ты играешься со мной? Ты, бл**ь, не девственница, и я уверен, что трахал тебя тысячи раз! И в этом кабинете тоже!

Вижу эту злость в его глазах, граничащую с бешеной страстью, от которой его самого трясет, как в лихорадке.

Стиснула пальцами блузку на груди, тяжело дыша и глядя ему в глаза.

– Потому что, если сдохну я, ты, возможно, немного огорчишься…не более. Вот почему. А раньше…

Резко поднял руку в предостерегающем жесте…и я осеклась, глядя как тяжело и шумно он дышит, пытаясь успокоиться, сжимает пальцами переносицу.

– Если не будет как