Ничего, он просто пробежался по мне, словно я – всего лишь код, который нужно проанализировать и считать. Что я об этом думаю? А вот что: корабль шесть тысяч кишит живыми существами.

Свидетельство 114

Мне бы хотелось, чтобы меня зарезал ножом человекоподобный коллега. Мне просто хочется быть телом в красной биодрапировке, с которым уже никто не сможет контактировать. Могу ли я передать свое тело науке? Не могут ли меня перевести так же, как третьего пилота и кадета номер четыре? Вы можете использовать мое тело для кого-то другого, не для меня? Нет, я не знаю, почему говорю это, но просто ударьте меня ножом в живот. Я хочу погибнуть, потому что кому-то этого захотелось, хочу испытать экстаз, хотя бы один-единственный раз, на корабле шесть тысяч.

Свидетельство 115

Пусть мы соглашаемся сидеть здесь, но вам не стоит принимать это как само собой разумеющееся. Все больше и больше персонала решают прекратить общение на вашем уровне. Вы говорите: если ты попытаешься высказаться, то мы попытаемся выслушать. Вы говорите: нам хочется тебе помочь. И вот вы уже на пороге. Вы предлагаете свою помощь, но желаете добиться только благодарности. Вы говорите: наш интерес носит исключительно научный характер. Вы говорите: нас не волнует, что происходит на корабле шесть тысяч, наша задача – наблюдать, а не вмешиваться. Вы говорите: нас особенно интересует развитие человекоподобного персонала на корабле шесть тысяч, и наша задача – документировать это развитие, расскажи, что ты об этом думаешь. Вы говорите: в последнее время тебе что-нибудь снилось? Пахнет ли в комнате сломанной веткой до сих пор? Как ты оценишь свою работоспособность по шкале от одного до десяти? Есть ли на корабле место, куда тебе нравится ходить больше всего? Голоса у вас приятные, одежда черная, а из рукавов торчат нежные, вечно что-то записывающие руки. Из-за пор руки кажутся такими хрупкими – кажется, легким прикосновением можно осторожно содрать кожу, причинив вам боль. Нет, это не стоит воспринимать как угрозу, мой интерес носит исключительно научный характер.

Свидетельство 113

Увижу ли я третьего пилота снова? Или он мертв? Почему в последнее время я проявляю такое непослушание? Как будто дикое животное, чья участь быть одомашненным. У меня крупные мышцы. Мое тело хочет жить, кожа лоснится. Можете перевести меня туда, где сейчас третий пилот? Люблю ли я его? Нет? Я – из тех немногих, кто действительно прочитал служебный контракт. Когда мы добрались до Новогооткрытия, все оказалось лучше, чем стоило ожидать. Ночью, после стыковки, можно было пробраться по коридору выпуска – по долине разносился волшебный запах, аромат сырой земли, ночных цветов, над нами висели звезды, до нас доносилось журчание ручья. Все это казалось романтичным сном, но на чужой планете, в другой части вселенной, так далеко от места, из которого мы пришли. Эти ночи всплывали образом нашего дома. Да? Хорошо. Продолжение работы станет для меня непростым испытанием. У меня нет определенных мыслей. Я не думаю, что наша категория выживет.

Свидетельство 116

По опыту могу судить, что вещи из долины на Новомоткрытии хотят остаться у нас. Они – наши, и одновременно мы принадлежим им. Как будто они – это мы. Корабль шесть тысяч не справится без нашей рабочей силы. Нет, я не хочу сейчас разговаривать с вами. В будущем насилие не исключено. Мы только начали осознавать, на что мы способны.

Свидетельство 117

В экспедициях мне больше всего нравился снег, хотя сейчас вы прекратили всякие вылазки. Казалось, при таком климате снега быть не может. Но поскольку первая долина лежит на обширной равнинной местности, которую нам так и не удалось пересечь, она притягивает большие циклоны и антициклоны, и так образуются снежные облака. Необычное было ощущение: мы стоим в своем тяжелом шерстяном снаряжении, и вдруг неожиданно сверху сыплются снежинки. За все пребывание здесь мне не случалось чувствовать себя настолько дома и в такой безопасности, как там, посреди снега в долине на Новомоткрытии. Думаю, что законы природы действуют повсюду, именно поэтому там и шел снег – просто другой снег. Некоторые из нас по глупости стянули перчатки и приоткрыли шлемы, чтобы, как дети, ловить ртом снежинки, – и, конечно же, эти снежинки оказались едкощелочными и мы получили сильные ожоги. У меня чувство вкуса пропало на целый месяц. Но язык заживает быстро. Несмотря на очевидную опасность, мне бы хотелось, чтобы меня отправили в долину еще раз, когда угодно: я очень надеюсь снова увидеть снег. Я храню этот снегопад в себе, как будто в нем есть какие-то слова или шепот, которые никак не оставляют меня в покое.

Свидетельство 118

Мне очень жаль, что один из вас в процессе погиб. В наши планы не входило убивать. Мы не совсем понимаем смерть, поскольку нас нельзя уничтожить – воскресаем снова и снова.

Свидетельство 119

Да, это случилось в тот же день [ред.]. Я больше не хочу с вами разговаривать. Нет, да, он был там. Вы поэтому общались с [ред.]? Если это будет занесено в протокол, то прошу не записывать следующее [ред.].

Свидетельство 120

Обращаюсь с просьбой ввести меня в состояние вечного сна. Вы говорите, вам известно, что во мне еще что-то осталось. Что я сильнее, чем думаю. Что есть то, чего мне не довелось увидеть. Что с последнего раза, когда я сидел здесь, я подвергся неимоверному давлению. Что мне просто нужен выходной. Но это не так. Оторванность от земли ударила по мне намного сильнее, чем я мог себе представить. События последних дней сильно обеспокоили меня. Я долго стоял в комнате пребывания и таращился на предметы, как в трансе. Кто-то прикоснулся к моему плечу – это был человекоподобный коллега. На миг мне показалось, будто он преодолел пропасть между мной и вещами и стал тем, что могло провести меня к ним. Проводником между мной и тем, что никогда не умрет. Мне удалось разглядеть, что он такое на самом деле – примирение. «Доктор Лунн?» – спросил он. «Кто?» – ответил я. «Вы доктор Лунн?» – сказал он. «Нет, я капитан», – сказал я. «Иди сюда и ложись, – сказал он, – тебе нужно поспать. Я вижу, ты очень устал». Человекоподобный