Шрифт:
Закладка:
…«Ты сегодня сама, как Снегурочка»,– муж оглядывает Флору с привычной гордостью обладателя. На ней голубое платье с белым жакетом – с перламутровыми, как в кино, пуговицами. На шее и в ушах – неизменный жемчуг. Новогодний стол уже накрыт: традиционное Советское щампанское, салаты «Оливье» иселедка под шубой, маринады и соленья заняли на нем свои праздничные места. Хрустальные фужеры искрятся в свете свечей. Дом украшен не хуже, чем в зарубежных фильмах, а вместо рождественской индейки у них свое татарское блюдо – запеченый гусь. Телевизор мерцает в ожидании Кремлевских курантов, а все близкие расселись вокруг стола – нарядные и возбужденные. Альфред, как и всегда, взял на себя роль тамады. В семье как-то сразу приняли его как главного – то ли из-за его должности, то ли он сам сумел так себя поставить. Привычный к пирушкам и застольям, он сыплет шутками и рифмами, иногда заставляя Флору краснеть за него, но все остальные рады глотку позитива и веселья, вместе с пузырьками игристого вина, будоражащего начавшие черстветь сердца. Брат Амир поддерживает зятя, и беседа льется оживленно, пока не касается работы. Но о ней сегодня все стараются не думать – заботы и проблемы они оставили за пределами этого уютного мирка, сняв на этот вечер их как погоны с плеч, всю усталость души и тела. И вот раздается звон бокалов под шумные возгласы «С Новым годом!», на взрослых лицах – детская непосредственность и радость от предвкушения нового года жизни: конечно же, лучше предыдущего, с новыми планами, новыми сбывшимися мечтами. Потом все соседи выплеснутся во двор, где будут жечь бенгальские огни, рассыпать из хлопушек конфетти и играть в снежки, забыв на ближайшие десять дней и о перестройках, и о перестрелках, отгородившись от мира пушистыми ветками нарядных елок и гирляндами новогодних огней. Говорят, европейцы специально уезжают в снежные страны, чтобы встретить «Белое рождество», а них, россиян каждый Новый год сказочен, думает Флора.
Эту ночь она тоже сложит в свою сокровищницу – копилку светлых воспоминаний, чтобы доставать, когда вокруг темнеет или холодает.
От Нового года я жду чуда. Не как все: со смутным предвкушения чего-то волшебного – я жду его отчаянно, всей душой взывая к небесам. «Что тебе подарить на Новый год?» Я не знаю, что ответить мужу. Мне нужно только одно – встать на ноги. Но меня радует, что впереди – долгие новогодние праздники, когда все – а не только я – будут сидеть по домам. Все будут ходить в гости, принимать гостей, наслаждаться отдыхом и вкусной едой, гулять по елкам… В эти дни я буду жить, как все счастливые люди – готовить для своих близких праздничные блюда, накрывать стол для гостей, радовать близких подарками и улыбками. И, возможно, я сделаю свои первые шаги, осторожно, боясь расплескать свою радость, вступая в новый год с правой ноги. Я так явственно это представляю, что кажется просто немыслимым, что эта мечта может не материализоваться.
…Альфия вывозит меня на новогодний шопинг – искать подарки для близких. Я проезжаю мимо нарядных витрин, заглядывая в магазины, любуюсь украшенным и переливающимся сотнями светящихся гирлянд городом и прошу, прошу про себя, чтобы следующий год стал для меня очень счастливым. «Заглянем в эту кафешку? Она такая уютная!»– подруга в приподнятом настроении, которым старается заразить и меня. «Давай»,– легко соглашаюсь я, и мы заезжаем внутрь. Заняв уютный столик у окна, мы заказываем по чашке капучино и по пирожному. «Что сейчас читаешь?»,– интересуется подруга. Дело в том, что до Нового года я ушла из реального мира. Ушла в книги. Я читаю запоем, глотаю одну книгу за другой. Историческая проза, фантастика, научно-популярная литература – я всеядна, я читаю все подряд. Читаю с утра до вечера.
–Все исторические книги Мориса Дрюона я уже прочла. Теперь перечитываю зарубежную классику,– отвечаю я.– Ремарк, Фицжеральд, Шоу, Хэмингуэй, Бальзак, Гюго, Дюма…
–Я принесу тебе биографии французских классиков, написанные Андре Моруа,– говорит она, отпивая кофе.– Увидишь, этим писателям тоже нелегко пришлось в жизни.
–Не сомневаюсь, но у них был талант, который помог им все преодолеть. У них было призвание, дело всей их жизни, которым они могли заниматься, вопреки всему.
–Ты у нас тоже талантлива – в своем деле. И тебе есть, ради чего жить и работать над собой дальше.
Я еще не знаю о Стивене Хоукинге – колясочнике, которого слушалась только его голова, и несмотря на это написавшем перевернувшие мир книги об элегантной Вселенной. С ними Альфия познакомит меня позже.
Мы признаем, что мое новое занятие – не просто досуг, призванный скоротать время до Нового года и не побег от реальности, а полезное саморазвитие. Обновить свой культурный багаж, расширить кругозор – дело полезное и нужное. Это багаж, который я возьму с собой в новую жизнь.
–Просто удивительно, как иначе воспринимаются все эти произведения теперь, как будто читаешь новые, непрочитанные книги,– говорю я, и Альфия соглашается:
–Одно дело читать их в юности, и другое – уже зрелым человеком. Обращаешь внимание уже совсем на другие моменты, все акценты смещаются и расставляются по-новому. Я сама недавно перечитала Фазиля Искандера, тоже как в первый раз.
–Да, согласна!
–Тебе самой предстоит стать прославленной писательницей, так что бери пример с сестер Бронте и Джейн Остин – они начинали писать в то время, когда женщины брали перо в руки разве что для того, чтобы подписать приглашения на свадьбу. А популярны по сей день. Я читала их биографию – и тебе советую. Ты знала, что писали все три сестры Бронте? И писали успешно. Но сначала публиковались под мужским именем, чтобы не шокировать общество.
Я вообще восхищаюсь героинями исторических романов, удивляясь тому, как будучи практически бесправными, женщины умудрялись влиять на жизнь, говорить свое слово, идти своим путем и направлять других.
Мы долго говорим о литературе и женщинах в истории, смакуя вкус кофе, десерта и прочитанных книг, а потом продолжаем поиски подарков. С подарком для меня у подруги вопросов не возникает – мы заруливаем в книжный магазин. Я же выбираю для нее духи – пусть моя журналистка пахнет ароматом благополучия и успеха. Мальчики уже выросли из возраста игрушек, и мы долго ломаем голову над тем, что их может порадовать. Письма Деду Морозу они давно уже не пишут, а нас – родителей – не хотят обременять своими просьбами. «Подумаем еще, посоветуемся с Альфредом,– решаем мы.– До Нового года еще три недели».
Эти три недели я провожу за чтением, отрываясь от книг только на чай и приготовление еды для семьи. Альфия приносит обещанные биографии писателей, и я погружаюсь в мир забот и проблем классиков французской литературы. «Прометей или жизнь Бальзака», «Три Дюма» идругие книги в красных обложках с золотым тиснением повествуют мне о жизни людей, оставивших неизгладимый след в мировой культуре. Они тоже болеют, страдают от любви, выбираются из нищеты – и все время творят, не покладая рук – и не всегда удачно. В них горит неугасимый внутренний огонь, толкающий их вперед, заставляющий их снова браться за перо, несмотря на неудачи. «У всех жизнь полосатая»,– думаю я, надеясь и веря, что после Нового года для меня наступить светлая полоса. А пока надо просто продержаться, не опуская рук. Автор «Гарри Поттера», знаменитая сегодня на весь мир Джоан Роулинг написала эту волшебную книгу, когда была на грани самоубийства, а сейчас ею зачитываются все – и взрослые, и дети. Даже я многое взяла из нее для себя: например, «эффект патронуса»– когда в самые трудные времена я лезу в сою сокровищницу самых светлых воспоминаний, чтобы обрести в них силу.
