А ботинки, Люся? Даже ты обходишь их стороной, когда я их в коридоре ставлю, а королева шведская? Люся, меня выдворят из их страны за оскорбление нравственности!

Потом банкет… Мне пить нельзя, Люся, — я много разговаривать начинаю… Ну, представь, ты — королева… Ну я прошу, представь, ты — королева… Ну надень на голову кастрюлю, чтобы легче было представить!

И вот, Люся, представь: ты королева, а тебе рассказывают, что дешевую обувь у нас не продают, чтобы из страны никто не мог уйти. Уходят только те, у кого есть в чем, Люся, твое величество! Это политическая хитрость, Люся, они разрешат выезд, скажут: мы никого не держим, а выезжать не в чем! Но даже, если ты найдешь в чем и полетишь в Стокгольм самым дешевым рейсом — с посадкой в Улан-Баторе… знай, Люся, что билет туда будет стоить 10 000 конвертируемых тугриков! А если я еще скажу королеве, что у нас в стране даже пустых бутылок не хватает, у нее, Люся, так вытянется лицо, что корона на плечи упадет.

Люся, держи кастрюлю ровно, на меня лапша падает. Ну ты представь, я прохожу таможенный досмотр весь в лапше! Меня посадят, Люся. Скажут: то они вывозят танки, то — лапшу. Люся, они скажут, что лапша имеет оборонно-стратегическое значение, потому что ею кормят солдат!

Люся, Нобелевский комитет не будет ждать, пока я сучки в тайге обрубать буду! Они мою премию отдадут. А я еще название не придумал. А ты, Люся, спрашиваешь, кто съел конфету.

Я знаю, Люся, что ты берегла ее на Новый год, чтобы было чем угостить маму. Но я сделал это не для себя, Люся, а чтобы наш народ мог гордиться. И ты, Люся, тоже чтобы могла гордиться мною в новых колготках. Потому что все думают, что это у тебя «паутинка», и только один я знаю, что это они у тебя так везде заштопаны.

Шубу твою, которую не доела моль… я проверял, Люся, она не доела — пуговицы оставила… Люся, моль — не люди, она должна питаться регулярно. Шубу твою мы продадим с аукциона Сотбис, а тебе купим манто из песца. И в этом манте писцецовом, Люся, мы поедем в Монте-Карло, поставим в рулетку на «зеро» и выиграем миллион.

И вот тогда, с миллионом, Люся, мы вернемся сюда и будем богатыми любить свою бедную родину!

Ну что ты, как дура, стоишь с кастрюлей на голове?! Сними ее, сложи в нее с меня лапшу, давай поужинаем, и я сяду наконец за роман.

1989 г.

Как похудеть

Подходит ко мне на улице один, говорит: «Хотите заработать?» Я говорю: «Хочу». Он говорит: «Мы вас используем как рекламу гербалайфа!»

Я говорю: «Чего-чего?!»

Он говорит: «Гербалайфа. Будете говорить, что принимали гербалайф и стали таким стройным!»

Я говорю: «Разве я принимал?»

Он говорит: «Ну какая вам разница? Скажете, что принимали, и за десять минут вы получите сто баксов!»

Я говорю: «Вообще-то, у меня восьмичасовой рабочий день…»

Он ничего не ответил, только хрюкнул. Приехали мы на телевидение. Ведущий говорит: «У нас прямая трансляция, вы не нервничайте».

Я говорю: «Я и не нервничаю, я гербалайф принимал».

Он говорит: «Про гербалайф скажете-, когда камеру включат. Внимание — включили!»

Я говорю: «Ой, я же жену не предупредил, что задержусь!»

Ведущий говорит: «Она вас сейчас, возможно, видит». Я говорю: «Она даже когда видит — не верит. Вчера был у Петьки, она говорит: «Я звонила — никто трубку не снимал!» Я говорю: «Какую трубку, если Петька шапку снять не мог, в ней и заснул!»

Ведущий говорит: «Итак, вы принимали гербалайф?»

Я говорю: «Ну!»

«И сколько в день?» — спрашивает ведущий.

А тот-то мне не сказал сколько. Издалека мне показывает два пальца. Я говорю: «Два стакана!»

Тот за голову схватился. Я говорю: «То есть две бутылки, но под хорошую закуску!»

Ведущий говорит: «Вы, наверное, не поняли вопроса. Какую дозу вы принимали?» Я смотрю, тот, вдалеке, показывает мне пальцами два нолика. Я ему кивнул, что понял, и говорю: «Сто грамм. Перед завтраком, обедом и ужином — для аппетита!»

Ведущий говорит: «И аппетит проходит?» Я говорю: «Да, если плотно закусишь. Но как гербалайфа примешь, он опять появляется!»

Смотрю, тот, который меня привел, со стула сполз.

Ведущий говорит: «Так он вам помог или нет?!»

Я говорю: «Кто?»

Он говорит: «Гербалайф!»

Тут я понял, что это, видимо, фамилия, и говорю: «Помог, он вообще мужик хороший! Часто помогает».

Ведущий говорит: «К-как это?!»

Я говорю: «Ну, взаймы иногда дает…»

«А вы ничего не путаете?» — спрашивает ведущий.

Я говорю: «Однажды перепутал: вместо ста рублей десять отдал! — А сам думаю: зачем я это ляпнул?! И говорю: — А однажды и я ему помог: приходит он ко мне…»

«Я про гербалайф вас спрашиваю!» — говорит ведущий.

Я говорю: «Я про него и говорю, приходит он, Гербалайф этот, ко мне и говорит: «Витек, у тебя выпить не будет?!»»

Ведущий говорит: «Вы что, с ума сошли?!»

Вот я ему и говорю: «Ты что — с ума спятил?! Если бы у меня было, разве б я тут был?!»

Ну, тот, который меня привел, смотрю, меж стульев по-пластунски выбирается.

«А похудели-то вы как?!» — кричит ведущий.

Я говорю: «Ну что ты привязался?! Поживи, как я, и ты похудеешь!»

«Так что бы вы могли посоветовать нашим телезрителям, желающим похудеть?» — говорит ведущий. Я говорю: «Тем, кто хочет похудеть, советую деньги отдать мне! Потому что и у меня есть мечта когда-нибудь вволю наесться и напиться!»

Ведущий говорит: «На этом наша передача кончается!»

А я подумал и сказал: «Приятного всем аппетита!»

1993 г.

Драматург

Из жизни

Аркадий Петрович сказал: «Вить, зайди дело есть».

Я зашел. Маленький кабинетик секретаря парторганизации издательства: стол, сейф, окно на тихую московскую улицу…

Аркадий Петрович открыл сейф, достал тощую папку и сообщил: «Комиссия из комитета будет, а у меня протоколы партсобраний не оформлены, я только фамилии писал, кто был, а ты напиши там немножко, кто что сказал…»

Сел я за стол, положил перед собой лист бумаги, а что писать? Представил Веру Васильевну с хозяйственными сумками — она в обед за продуктами ходила, самого Аркадия Петровича, тяжело вздыхающего по утрам с похмелья, — не пишется. А в ту