Губернатор передал святым людям через Гэнкэна: «Хотя мне следует немедленно посетить вас в ваших покоях, я боюсь, что это будет невежливо с моей стороны, ибо вы, наверное, устали с дороги. Поэтому могу я предложить, чтобы вы отдохнули и, может быть, приняли вечером ванну? Я же нанесу вам визит завтра. Могу я услышать ваше мнение, достопочтенные?»

«Мы возвращаемся с горы Миноо, где совершали поклонение, и хотели вернуться в обитель сегодня. Но, услышав ваши великодушные слова, мы хотели бы перед возвращением встретиться с вами».

Когда Гэнкэн принес такой ответ, губернатор был очень доволен.

«Трое человек, что почтили нас сегодня своим присутствием, – сказал Гэнкэн, – не приходят даже тогда, когда их вызывает император. Им случилось неожиданно посетить нас сегодня. Могу ли я предположить, что вы воспользуетесь этой возможностью и подарите им несколько буддийских сутр?»

«То, что ты сказал – замечательно, – ответил губернатор. – Я обязательно сделаю это».

Он нарисовал Будду-Амитабху и преподнес изображение святым людям. Затем он начал копировать текст «Лотосовой сутры» и послал сказать монахам: «Я решил воспользоваться возможностью исполнить и это. Могу я просить вас остаться, по крайней мере, до завтра, чтобы ваши ноги могли немного отдохнуть?»

«Если так, мы с благодарностью последуем вашему предложению и отправимся в путь завтра», – ответили монахи.

Вечером губернатор приказал нагреть воду для купания. Приготовленная вода была такой изысканной и такой чистой, что ею невозможно было нахвалиться. Монахи провели всю ночь, с наслаждением купаясь.

К полудню следующего дня сутра была готова. Статуи Шакьяму-ни, которые губернатор, занятый своими неправедными делами, все не находил времени закончить, были завершены, и весьма искусно. Сразу после полудня губернатор приказал повесить сутру на южной стороне дома и отправил к монахам посланца сказать, что он готов.

Трое монахов вышли и совершили церемониальную службу, которую возглавлял Ингэн. Возможно, и для губернатора пришло время дать буддийский обет: во время проповеди Ингэна он громко расплакался. И он был не один такой. Все его воины, люди с сердцами демонов, тоже плакали.

Когда проповедь закончилась, губернатор подошел к трем наставникам и, официально встречая их, произнес: «Благодаря какой-то карме вам случилось неожиданно посетить меня и проповедовать добродетельные поступки. Быть может, это означает, что пришло время и для меня. Прошли годы, и вот я уже стар. Я совершил бесчисленное множество грехов. Теперь я хочу стать монахом. Не были бы вы столь великодушны и не пробыли бы у нас еще два дня, чтобы я мог встать на путь Будды?»

«Очень приятно слышать то, что вы говорите, губернатор, – сказал монах Гэнсин. – Мы бы, конечно, были рады сделать то, о чем вы просите. Однако завтра благоприятный день, и для вас было бы лучше всего вступить на путь Будды завтра. Потом благоприятного дня не будет долго».

Гэнсин сказал так потому, что был уверен: такие люди склонны чувствовать себя набожными сразу после проповеди и говорить что-нибудь подобное. Но спустя несколько дней обязательно меняют свое мнение.

«В таком случае, может быть, вы поторопитесь и пострижете меня в монахи сегодня?» – спросил губернатор.

«Сегодня неблагоприятный день для того, чтобы стать монахом, – сказал Гэнсин. – Подождите еще один день, и вы примете буддийский обет завтра рано утром».

Губернатор сказал: «Я буду более чем счастлив сделать это».

Затем, потирая от удовольствия руки, он вернулся в свои покои, призвал верных воинов и произнес: «Завтра я собираюсь принять обет. За все эти годы я ни разу не утратил пути воина. Я останусь на этом пути еще одну ночь. Помните об этом и хорошо стерегите меня этой ночью».

Услышав от господина такие слова, воины ушли в слезах.

Затем четыреста или пятьсот человек, все в доспехах, вооруженные луками и стрелами, окружили дом губернатора тремя-четырьмя рядами. Всю ночь они жгли костры, а местность постоянно контролировали дозоры. Они сторожили своего господина так, что даже муха не смогла бы пролететь мимо них.

Шла ночь, и губернатор становился все более и более неуверенным в себе. Как только рассвело, он быстро умылся и попросил святых людей совершить службу и позволить ему стать монахом. Все трое с радостью согласились. Тем временем у ястребов, сидевших в клетках, перерезали привязь, и они взмыли в небо, подобно испуганным воронам. К ловушкам для ловли рыбы послали людей, чтобы порвать их. Из клеток выпустили всех орлов. Затем послали людей за большими неводами для рыбы, которые затем разрезали перед домом на мелкие кусочки. Все доспехи, луки и стрелы, военные жезлы, хранившиеся в арсенале, были вытащены, собраны в кучу и сожжены.

Еще пятьдесят самураев, служивших губернатору долгие годы, приняли обет вместе с ним. Их жены и дети непрерывно плакали от горя.

Хотя принятие буддийского обета важно при любых обстоятельствах, этот случай был особенно достоин ликования. После того как губернатор принял обет, наставники преподали ему в виде легко воспринимаемых притч еще более благородные истины, поэтому губернатор неистово потирал руки от радости и плакал.

Мы смогли передать ему добродетельное учение, думали святые люди. Но перед уходом мы должны сделать его чуть праведнее.

Поэтому они сказали: «Можно нам остаться еще на один день? Мы хотели бы отправиться послезавтра».

Переполненный радостью, новообращенный вернулся в свои покои. День подошел к концу.

На следующий день святые учителя сказали друг другу: «Мы пробудили в нем какие-то возвышенные чувства. Если мы сейчас доведем его до неистовства, мы сможем пробудить их еще более».

Собираясь обращать в веру губернатора, монахи принесли с собой одеяние бодхисаттвы и еще около десяти вещей. Теперь они спрятали несколько человек, умевших играть на флейте и сё[13], и одели одного из них в костюм бодхисаттвы.

«Когда новообращенный придет к нам, – сказали им наставники, – мы поговорим с ним об учении. В это время вы начнете играть на флейтах и сё за тем холмом к западу от пруда, а затем выйдете, играя возвышенную музыку».

Когда музыканты исполнили все, что им сказали, новообращенный был восхищен и спросил: «Что это за музыка?»

Наставники сделали вид, что ничего не знают, и сказали: «Мы тоже удивлены. Возможно, это посланцы, приветствующие вас в раю. Вознесем же молитвы».

Зазвучал хор, состоящий из перемешивавшихся голосов наставников и десяти их учеников. Казалось, что новообращенный будет без конца потирать руки от радости. Затем кто-то открыл бумажную дверь комнаты, где находился новообращенный. И – о чудо! – прямо на него шел бодхисаттва с золотым лотосом в руках. Увидев