Положил перед собой дактокарту и, подглядывая в нее, набил текст. Пять минут и готово. Вытащил листок, поставил внизу закорючку и шлепнул печать экспертного отдела. Документ выглядел солидно и правдоподобно. С таким хоть в суд.

Кабинет с дежурным опером нашел быстро. Вошел без стука. С Погодиным раньше пересекались и были знакомы.

— Привет, Андрюха, — кивнул он мне. — Что там по пальчикам? Витя должен был исследование провести. Не в курсе?

— В курсе, — ответил я, многозначительно перебирая в пальцах Филькину грамоту.

Перед столом молодого опера на стуле чванливо развалилось тело в спортивном костюме модного красно-белого цвета. ГДР-овский, наверное.

На холеной морде щетина клочками, на макушке кепка а-ля Никулин. Тело через губу подало голос:

— Начальник, если других предъяв нет, то отпускай. Пропуск подпиши. Говорю же, не знаю я ни про какую цепочку. Тетку подвозил, не спорю. Потому и следы машины моей там. Увез ее домой и все…

— А, по моим сведениям, вы больше никого в тот вечер не подвозили, — молодой опер с надеждой выдал последний аргумент.

— Ну так правильно. Конец смены был.

— Диспетчер таксопарка сказала, что машину вы поставили в бокс около двенадцати ночи, а потерпевшую вы подвозили около одиннадцати. Где вы были почти целый час?

— Так в пару магазинов заскочил дежурных. Купил закуски и коньяка на выходные. У меня в субботу день рождения будет. С паспортом сверь, начальник. Праздник у меня скоро.

— Похоже, что не скоро Кузькин, у вас праздник будет, — удачно вмешался я в разговор и положил перед ним бумажку.

Тот с удивлением уставился на справку, в которой говорилось о том, что экспертом-криминалистом лейтенантом милиции Пупкиным (фамилию свою не стал ставить, если уж липа, то на сто процентов пусть будет липой) проведено дактилоскопическое исследование осколков стекла, изъятых тогда-то по такому-то факту. В результате исследования на одном из осколков обнаружен след большого пальца правой руки гражданина Кузькина Евгения Прохоровича, 12.04.1936 года рождения. Получите, распишитесь…

Таксист замер. Прочитал еще раз. Вцепился в бумажку, будто собирался ее съесть, как фальшивомонетчик купюру. Снял кепку и вытер ею лоб.

Опер забрал у него справку, тоже пробежал глазами и посмотрел на меня:

— Отлично! Пальчики Кузькина! У вас новый эксперт? Кто такой Пупкин?

— Новенький, — кивнул я, тихо про себя матеря нерасторопного опера (чуть контору не спалил, мог бы и мозгами маленько раскинуть). — Перевелся недавно. Из Москвы. Лучший спец по пальчикам.

— Ну что, Кузькин? — опер торжествующе уставился на подозреваемого, тряся перед его мордой Филькиной писулькой. — Признаваться будем? Хотя мне твои признания уже ни к чему. Против криминалистики не попрешь! Видал, что наука говорит? Для суда железное доказательство. Куда цепочку дел, ворюга? Лучше говори! Содействие следствию зачтется.

— В гараже заныкал, — пробубнил поникший таксист, комкая в руках кепку. — Вот ведь как… Аккуратно старался я, не наследить. Как так получилось-то?

— Ну знаешь, Кузькин, и на старуху бывает, сам знаешь, что.

— Так-то оно так, начальник. Но тут написано, что наследил я правой рукой.

— И что?

— Так я левша, начальник…

— Бывает, — выдал Погодин. — Волновался и руки перепутал.

Таксист дал признательные показания, а цепочку чуть позже обыском изъяли.

— Спасибо, Петров! — тряс мне руку Погодин. — Раскрыли по горячим, так сказать. Теперь утренней планерки можно не бояться. Есть, чем перед начальством похвастаться.

— Пожалуйста, — ответил я. — Но я бы не хвастался… Не преступление века.

— Да ты что? — всплеснул руками опер. — Это же мое первое самостоятельное дежурство! И такая удача!

— Удача тут не при чем, — я взял со стола справку и на глазах у опера порвал ее на клочки.

— Ты что, Петров? — Погодин удивленно вытаращился на меня. — Это же доказательство!

— Теперь оно ни к чему. Кузькин признался. Нет у нас в отделе криминалиста Пупкина. И не было. Понимаешь?

— Как это?

Я вздохнул:

— Тебе сколько лет, Погодин?

— Двадцать четыре.

— Чайник ставь, расскажу кой-какие премудрости… Пригодятся.

* * *

Я отпросился с работы на пару часов, чтобы провернуть одно важное дельце. Шагал по просторному коридору школы номер семь. Крашенные в казенно-синий цвет стены гулко отдавали эхом. Сейчас шел урок, и помещение, пахнущее свежей каской, казалось вымершим.

Одиночные фигурки учеников, что иногда маячили “на горизонте”, завидев молодого мужчину в строгом костюме и галстуке (который недавно прикупил), принимали меня за учителя и спешили смыться с глаз долой. Чтобы вопросов к ним не возникало: «Почему не на уроке, а ну быстро на занятие и завтра с родителями в школу!»

Оделся я солидно. Костюм неброский, новый и добротный, чтобы на представителя органов был похож. Неважно каких… Надеюсь, удостоверение не попросят показать.

Вот и нужный кабинет. Черная пухлая дверь, обитая кожзаменителем с подложкой из поролона, наверное, с табличкой “Директор”.

Постучал.

— Войдите, — пригласил приглушенный голос.

Потянув деревянную ручку, вошел внутрь и оказался в небольшом кабинете, сверху донизу забитым комнатными цветами. Среди всей этой зелени — герани, щучьих хвостов и фиалок за небольшим не по-директорски скромным столом примостилась худая женщина с шишкой седых волос на голове и длинным носом. Вылитая Шапокляк, только глаза добрые и головного убора нет.

— Здравствуйте, Светлана Степановна, — имя выяснил заранее, так проще расположение собеседника завоевать. — Я из милиции. Петров Андрей Григорьевич (для легенды оставил настоящее имя, а из какой-такой милиции и какого отдела не стал уточнять). — Хотел бы вам задать несколько вопросов по поводу вашей бывшей сотрудницы Соболевой.

— Верочки? — встрепенулась директриса. — Что-то прояснилось? Неужели убийцу нашли?

Глава 6

— К сожалению, Светлана Степановна, преступление пока остается нераскрытым.

— Уже год прошел, — директор глянула на меня с укоризной.

— Работаем. Поэтому и пришел к вам. Скажите, у Веры были недоброжелатели?

— Что вы! Она хоть и была молодым специалистом, пользовалась уважением в коллективе. Всегда выручала коллег. Если подменить надо или детей организовать в поход или в музей. Всегда в первых рядах. А почему вы спрашиваете? Я же это уже все рассказывала следователю из прокуратуры.

— Я этим делом занялся недавно, хотел, так сказать, услышать все из первых уст. И потом… Бывает, что по прошествии времени