через тяжкие дни нужды и лишений. Подчас ему было невозможно организовать для себя двухразовое ежедневное питание, поэтому приходилось временами даже поститься. В эти дни лишений у него со своей святой женой Шримати Йогамайей Деви было полное взаимопонимание.

Очень скоро Виджая Кришну Госвами признали, одним из выдающихся лидеров Брахма Самаджа. В воскресные дни множество людей, включая христиан и мусульман, приходило участвовать в начатой им коллективной садхане[99] и поприсутствовать на его мощной и глубоко вдохновляющей проповеди. Место, где проводилась садхана и лекции, было переполнено настолько, что яблоку негде упасть. Последователи Брахма Самаджа были в восторге. Они начали говорить: «Людям, утверждающим, что в Брахма Самадже нет ничего существенного, следует прийти и увидеть Госвамиджи. Во всей Индии не найдётся даже одного человека, подобного ему». Но многим индусам казалось, будто их надежды на то, что Виджая Кришна утвердится в роли идеального индуса и будет действовать с целью защиты индуизма, погрузились в холодную воду разочарования. Они были удивлены, обнаружив, что его религиозные воззрения подверглись тотальному изменению. Виджая Кришна, который не принимал даже капли воды без предварительного поклонения Шьямасундаре, теперь стал адвайтавади[100] и не верил в необходимость поклонения Божествам. В этой связи Виджая Кришна как-то написал: «После изучения священных писаний Индии я стал убеждённым ведантистом. Я верил, что всё есть Брахман[101], и нет никакой необходимости в поклонении».

Теперь Виджая Кришна почти отрёкся от Шьямасундара. Лила любви, происходящая между Госвами и Божеством, стала расцениваться им как один из видов иллюзии. В этом нет ничего удивительного, поскольку в философии адвайта-вады форма, атрибуты и лила Брахмана рассматриваются как продукты Майи. Для Шьямасундары настал период испытаний. Вопрос был в том: собирался ли Шьямасундара также забыть Виджая Кришну? Намерен ли Он молча наблюдать происходящие в Госвами изменения, подобно равнодушному наблюдателю, и позволит ли, чтобы семя бхакти пробившееся в его сердце ростком прекрасной лианы, высохло и пропало? Всё это не соответствовало природе Шьямасундара. Однажды ответив на чувства преданного, Он никогда не покидает его. К тому же для природы лианы бхакти не естественно засыхать и пропадать. Лиану временно могут заглушить сорняки материальных желаний и притормозить её развитие, но она остаётся неизменной. Даже когда человек умирает, она сохраняется в том виде, в каком была перед смертью. История Бхараты Махараджа является хорошим примером этому утверждению. Бхарата родился оленем, поскольку в прошлой жизни привязался к оленёнку. Но даже находясь в теле животного, он не забыл о своей реальной сущности, и его бхакти не уменьшилось и не исчезло.

В случае с Виджая Кришной также, несмотря на все произошедшие изменения, его самскары[102] бхакти полностью не исчезли. Ему очень нравилась санкиртана[103]. Он считал её могущественным методом для смягчения сердца и концентрации ума. Поэтому у него возникла идея ввести санкиртану в качестве основного элемента в садхане Брахма Самаджа, хотя у них важнейшей частью считалась медитация. Вскоре по воскресным дням Виджая Кришна ввёл киртан как коллективную садхану. Новшество высветило его независимый и революционный характер. Его начали критиковать. Он, уставший от критики, чтобы восстановить спокойствие ума, вернулся в Шантипур.

Хотя в течение этого периода жизни Виджая Кришна редко вспоминал семейное Божество, Шьямасундара его не забыл. Он продолжал восстанавливать его память о Себе с помощью время от времени отдаваемых указаний и различных видов запросов. Позднее Госвами, находясь в приятном расположении духа, рассказывал об этом своим ученикам:

Однажды Шьямасундара пришёл ко мне и объявил: «Слушай Виджая, Я хочу носить золотую корону. Достань Мне её».

Я ответил: «Я не верю в Тебя. Почему бы Тебе не попросить у тех, кто верит. Где мне взять деньги на покупку короны?»

Он посоветовал: «У твоей тётки есть деньги, которые хранятся в её джханпи[104]. Возьми их».

Когда я сообщил об этом тётке, она сказала: «Виджая! Вчера Шьямасундар попросил меня во сне: «Тётя дай Мне золотую корону». «Где мне взять деньги. У меня нет даже одного пайса», — ответила я. Но Он настаивал: «Я знаю, ты можешь легко дать сорок или пятьдесят рупий»».

Произнеся это, тётка начала плакать и причитать: «Горе мне! Я в тайне хранила шестьдесят восемь рупий в моём джханпи. Никто об этом не знал».

Она дала мне деньги. Я приехал в Дхаку и сделал у ювелира корону. Шьямасундар носит эту чуда[105]до сих пор.

Вечером, когда я сидел на крыше, Шьямасундар бросил на меня взгляд сквозь открытую дверь и сказал: «О, Виджая, приди и погляди, как Я выгляжу в новой чуда!»

Я ответил: «Почему я должен это делать? Ведь я в Тебя не верю».

Он продолжат: «Какое имеет значение, веришь ты или не веришь? Разве есть какой-то вред от того, что ты просто посмотришь».

Я подошёл ближе и посмотрел на Него. Меня очаровала сияющая красота Его лица и нежная улыбка. Во времена своей проповеднической деятельности я часто заезжал домой увидеться с матерью. Как-то днём, в часы моего одинокого пребывания в комнате, Шьямасундар пришёл ко мне и промолвил: «Послушай, сегодня Мне дали еду, но не дали воду». Я немедленно позвал тётку и сказал: «Тётя! Шьмасундар пожаловался мне, что Ему сегодня не принесли воды для питья».

Она ответила: «Да, Шьямасундар не разговаривает ни с кем больше. Он выбрал тебя в собеседники, поскольку ты гьяни[106]».

Я возразил: «Допустим, но почему бы тебе не пойти и не поглядеть?»

Она ушла и вскоре убедилась в правоте моих слов.

Таким образом, когда бы пуджарий не допускал ошибку, я немедленно узнавал об этом от Шьмасундары. С самого моего детства Шьямасундар беспрестанно проливал на меня Свою милость, хотя я и не обладал безоговорочной верой в Него[107].

В этот период своего пребывания дома Виджая Кришна не чувствовал себя счастливым, поэтому в его ум неоднократно приходили мысли о Шьямасундаре. И Тот подумал, что настал благоприятный момент, в свою очередь, пошутить над ним. Он явился и с улыбкой произнёс: «О Виджая! Ты не веришь в Моё существование, не так ли?»

Саркастическое замечание Шьямасундара вызвало слёзы на глазах Виджаи. Он произнёс голосом, прерывающимся от эмоций: «Прабху! Если Ты столь милостив ко мне и желаешь, чтобы я оставался навеки Твой, почему Ты позволяешь мне сбиваться с пути и всё разрушать, подобно Кала Пахаде[108]».

Шьямасундар ответил: «Какое у тебя мнение, насчёт этого высказывания: «Я разрушаю, Я и восстанавливаю». Разве ты не знаешь, что восстановленное после разрушения