Пришла мысль глянуть на тачку преследователей. Она стояла в конце деревни напротив полуразвалившегося дома с заколоченными рассохшимися досками окнами. Максим сразу узнал марку четырёхместного багги, производимого на заводах Чечни. Прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса, начинавшегося всего в двадцати шагах от околицы, он осмотрел вездеход, обнаружил в бардачке ручную гранату Ф-1, удивился, вытащил, убедившись в отсутствии растяжки. Граната была настоящая, тяжёлая, обшитая зелёной рубчатой рубашкой. Зачем она была нужна владельцам багги, не хотелось думать. Повертев её в руках, сунул эфку в карман. Хотел было проколоть шины вездехода, однако обнаружил гвоздь под задним колесом, решил оставить и вовремя остановился, подумав, что уж лучше вернувшиеся из леса жуажины уедут, не вымещая злость на Трофимыче. Вернувшись к лифтбеку, Максим стал ждать своих, ополоснув лицо под умывальником во дворе.

Однако первыми через полчаса выбрались из леса преследователи в камуфляже. Максим видел, как они суетились у своего вездехода, расселись, и багги направился к дому жителя Гнилки.

Тогда Максим вышел на заросшую травой улицу деревни, держа в одной руке пестик глушара, а в другой – гранату.

Багги остановилась в полусотне метров.

– Уезжайте! – Он поднял руку с гранатой. – Взорву к чёртовой матери!

В руках пассажиров замелькали «бараньи мослы».

Заныло в груди: угроза перестала казаться действенным способом разрядки ситуации.

Максим направил остриё глушара в блистер автомобиля, сосредоточился, выговорил внутрь себя: бабах!

Глушар ожил, леденея, испустил прозрачный поток завихрений воздуха, как плетью взбивший пыль на дороге.

Но и это не помогло. Седоки начали вылезать из вездехода, явно намереваясь воздать обидчику должное.

Раздался выстрел!

Все трое громил присели, показывая тем самым, что им знаком этот звук.

Из леса за кормой багги появились Сан Саныч и Трофимыч, вооружённые карабином и ружьём.

– Считаю до трёх! – крикнул Максим, поднимая эфку повыше.

Мужики обменялись взглядами, главарь компании что-то проговорил, и троица резво полезла в вездеход. Машина развернулась, покатила в другую сторону, исчезая за деревьями.

Вслед за Сан Санычем вышел еле переставляющий ноги Илья.

– Успел? – осведомился Александр, кивая на машину.

– Минут на сорок раньше прибежал, – кивнул Максим.

– А это что у тебя?

– Граната, вытащил из их бардачка.

– Ни хрена себе грибнички!

– Забирайтесь, поедем домой.

– На поляну не пойдём?

– В другой раз, надо сначала кое в чём разобраться. Илья, как самочувствие?

– Как жабу проглотил, – сморщился инженер. – Голова кружится.

– Ничего, дома подлечим, – сказал Сан Саныч. – Порезвей надо ворочаться, реагируешь на ситуацию как черепаха.

– Кто же знал, что они станут стрелять.

– Тренируй внимание и реакцию, думай побыстрее.

– Где я буду реакцию тренировать?

– Учись у Макса теннису, очень помогает. Кстати, Максим, Трофимычу тут некомфортно оставаться. Вдруг те мордовороты вернутся?

– За меня не переживайте, – проворчал старик. – Что им с меня взять? Разве что кур.

– Мобила есть?

– Старенькая, кнопочная, без наворотов.

– Дай номер, мы позванивать будем. Да и ты звони, если что.

– Вы ещё приедете?

– Обязательно! – твёрдо пообещал Максим.

Хлопнули дверцы, заворчал мотор, дом Трофимыча, а потом и деревня остались позади.

А перед глазами Максима всплыла фигурка девушки по имени Любава, в своём пятнистом комбинезоне похожей на большую кошку.

Глава 10

День прошёл без дополнительных происшествий, хотя Фёдор Трофимыч нет-нет, да и вспоминал сражение в лесу с неизвестными колдунами. Да и как их ещё называть, если они владели костями, стреляющими электрическими (или не электрическими, но не менее опасными) разрядами? Деды утверждали, что такими мослами пользовались ещё дохристианские бродяги, время от времени объявлявшиеся на Брянщине. Но так было тысячи лет назад, и было ли – не проверить. И вот они снова вылезли из какой-то щели на божий свет, проявив интерес к Чёрному столбу, торчавшему посреди Сещинского леса испокон веков. Максим из Брянска предположил, что бандиты принадлежат какому-то подразделению украинских нацистов, разбежавшемуся по лесам Украины, России и Белоруссии, и, наверно, эта идея была верной.

Что один из нациков погиб, Трофимыча не расстроило. Он не испытывал к вооружённым гостям никакого уважения, инстинктивно чуя звериную сущность убитого, в свою очередь способного спокойно расстрелять приезжих из Брянска. Но этот случай тянул за собой целую цепь неприятностей, ждать которые было тягостно.

После обеда Трофимыч навестил соседа Варсанофия, которого называл Варькой (тот был на три года моложе), приехавшего на мотоцикле из райцентра Жуковка, и рассказал ему историю с нападением неизвестных бандитов.

Варька – низкорослый, но кряжистый, седобородый и лысый, с носом-картофелиной, пожевал концы висячих усов и изрёк:

– В полицию бы заявить, да нельзя, на тебя же и повесят убиенного. Документы его проверяли?

– Нету у него никаких документов. Мосол отобрали, ножик нашли, кошелёк с деньгами, и всё.

– Мосол?

– Ну, эту костяную заточку. Максим называл её глушаром, а его напарник Илья гипноиндуктором и психотронным излучателем.

– Покажи.

– Увезли с собой, говорят, покажут спецам в лаборатории.

– Слышал я об этих мослах, но давно, пацаном, году в шестидесятом. Кто-то из моих стариков сталкивался с монахами, у которых были такие кости.

– Нынешние не монахи, в военном.

– Молодёжь?

– Не, зрелые уже, троим лет под пятьдесят, только один молодой, на волчонка похож. Похоже, украинские «партизаны», чтоб они сдохли! Может, нам уехать дня на три? Максим советовал посидеть где-нибудь подальше от деревни.

– А смысл?

– Я же помог нашим ребяткам?

– Если хочешь, езжай к родичам, есть куда?

– В Бежице сестра двоюродная живёт, в Гостиловке племяш Боря. Сын в Дятькове.

– Вот к сыну и подавайся, а я тут присмотрю за хозяйством. Мне они ничего не сделают, меня тут не было, когда ты партизанил.

Фёдор Трофимыч вернулся к себе, продолжая размышлять о происшествии, позвонил сыну, и тот пообещал приехать на следующей неделе. Юрий работал в дятьковской МЧС и не всегда имел возможность бросить работу даже на день.

К шести часам, когда солнце начало клониться к западу, щедро нагревая окрестности Гнилки до тридцати градусов, прискакал взмыленный Варька. Он был в обрезанных штанах, превращённых в модные шорты, и линялой майке, босиком.

– Трофимыч, видал?!

– Чего? – разогнулся от грядки с клубникой старик.

– Муравьи! Размером с палец! Во!

Он показал тельце громадного чёрного муравья, действительно превышавшего лесных трудяг вчетверо.

Трофимыч осмотрел насекомое, не прикасаясь к нему, покивал.

– Я уже видел таких.

– Где?

– В лесу, у ведьминой поляны. Их там до хрена.

– Откуда они взялись? У нас-то и муравьёв почти не осталось.

– Надо бы сходить к столбу, посмотреть.

– Что это даст?

– Будем знать, откуда лезут такие страшилища. Как бы их появление не было связано с бандой в камуфляже.

– С какого бодуна? Они что, с собой муравьёв носят?

– Не знаю, в голову пришло. Спасибо, что предупредил. Пойду собираться.

– На ночь глядя?

– Ещё только шесть, час туда, час обратно, дотемна успею.

– Тогда и я с тобой.

– Давай, если больше делать нечего.

Собрались быстро, переоделись в «лесное», накинули жёлтенькие безрукавки, посовав по кармашкам разные необходимые в лесу причиндалы, взяли ружья и отправились в лес, рассчитывая вернуться к вечеру.

Пока добирались до ведьминой поляны, взопрели. Нашли недалеко болотце с лужицей воды, умылись, щедро поливая головы мутноватой жидкостью. Вернулись к тропинке и увидели ручеёк муравьёв, уползающий в кусты. Было непонятно, что они искали, так как ручей вёл себя почти разумно, обходя препятствия и делая круги. Заметив стариков, он повернул к ним, и Варсанофий, издав горловой рык, отбросил головную группу насекомых ногой, обутой в сапог.

Остальные муравьи начали было расползаться, но снова собрались в ручей, который целенаправленно двинулся к жителям деревни.

Варсанофий поднял ногу, собираясь растоптать гигантов, но Трофимыч остановил его:

– Не бесись, всех не передавишь, их тут ещё много.

Сделали крюк, обходя стайки муравьёв.

Остановились в десятке шагов от поляны, разглядывая Чёрную глыбу посреди, воспринимаемую как страж поляны и всего леса, недовольный появлением людей.

Трофимыч пригляделся к глыбе, и ему почудилось, что камень пульсирует, то увеличиваясь в размерах, то уменьшаясь.

– Варька, что видишь?

– Каменюку, – мрачно ответил сосед.

– Тебе не кажется, что она танцует?

Варсанофий помолчал.

– Вроде как качается… ох, чует моё сердце, не к добру это.