Шрифт:
Закладка:
Константин Константинович в последние годы писал записки: о Склифосовском, который лечил его от туберкулеза (наши семьи были дружны со Склифосовскими и Флоренскими еще по Тифлису), о Гражданской войне. Несколько лет назад от Флоренских я внезапно получил копию множества писем тифлисских лет другой сестры моей бабушки, Надежды Константиновны. Павел Васильевич Флоренский даже опубликовал эти письма в своих биографических книгах о молодости деда. Это идиллический дворянский мир с рассказами юных девушек друг другу о поездках, о прочитанных книгах, о природе, о братьях и сестрах[2].
Люсичка, теперь у меня к вам есть просьба: к 15 июлю папа и Костя уедут в Кисловодск, у нас будет свободно, приезжайте, пожалуйста, к нам; Люсичка, я вас прошу! пожалуйста! К 20-му августа мы поедем в Тифлис, потому что Лиле нужно ехать в Петербург.
…Если же ваша мама боится вас пустить, напишите, пустит ли она вас к нам, тогда, может быть, кто-нибудь из нас поедет за вами. Люсичка, мама вас тоже просит. Ах, если вы приедете, как будет хорошо! Мы вместе будем писать французский, читать что-нибудь вместе, хоть Парашу-Сибирячку![3] Будем ходить в рощу с книгой, читать вместе, я постараюсь через Гласко доставать книги в полковой библиотеке; Люся, приезжайте, пожалуйста!!! Наш адрес: Штаб-квартира, дача Солохина.
Люсичка, приезжайте! Надя
Лиля поедет только в конце августа.
Люся, напишите, пожалуйста, когда вы поедете в Тифлис. Я собиралась поехать к вам на той неделе, но потом узнала, что Костя должен был играть на концерте 6-го августа, и хотела подождать, но 5-го Косте сказали, что этот концерт не состоится, а он собирался вас благодарить за ноты: на бис он хотел играть «Simple à veno». Все это время он играл на скрипке и забыл, кажется, что у него переэкзаменовка – не занимался. Мама боится, как бы он не провалился. Я целыми днями лежу и читаю; прочла теперь исторические романы Соловьева. Надя.
А тут еще у Исаковых нашлись книги – соч. Боборыкина и Тек керея, и я целыми днями читаю. «Преступление и наказание» я прочла прошлый год летом: впечатление, конечно, очень сильное, но задумываться над тем для чего жить, я не стала, да и не стоит – все равно теперь не узнаем, а, может быть, как Женя[4] говорит, «когда умрем, тогда узнаем». А ответов на этот вопрос много: вспомним второй или третий билет по З<акону> Б<ожьему> – иудейские секты: «садукеи цель жизни полагают»… и т. д. Я пошла стелить постель, укладывать Борю спать, заказывать обед и т. д.
Не нашлось у вас минутки зайти ко мне перед отъездом! Я уже совсем собралась идти к вам, да мама попросила купить клеенку на стол, а потом нужно было уложить платье, в дорожном же я не могла выйти на улицу. Выехали мы довольно поздно, часов около 6, а доехали до Манглиса засветло.
Я, как нарочно, ничего не взяла для занятий по математике, да и вообще ничего не взяла. Теперь я читаю Мордовцева, а потом постараюсь достать Апухтина у Тамилы, она даже уже предлагала. Из книг по психологии у меня ничего нет и, должно быть, не будет! Я прямо не знаю, что делать!
…Знаете, Люся, я уже второй день за хозяйку: в 4 часа утра (вчера) Леля ушла с пансионом гимназии на прогулку в Белый Ключ, и вчера же уехала мама в Тифлис; Леля придет только завтра вечером, ну, натерпелась же я страху за эту ночь! Наша дача крайняя на той улице, где мы жили прежде; за нами идет какой-то огород, а дальше – обжигают кирпичи и лазарет.
Сегодня попрошу Варвару спать с нами в комнате, а то я опять буду бояться заснуть.
В этих письмах вся семья Перевозниковых: Лиля – моя бабушка Елизавета Константиновна, Надя – ее сестра Надежда Константиновна, Костя – их брат Константин Константинович, папа – мой прадед Константин Иванович, мама – прабабка Любовь Ивановна, Боря – младший сын брата прадеда – Александра Ивановича.
Кажется, что всего этого не было на свете.
Однажды году в 1958-м мама мельком сказала мне:
– Дядя Костя хотел тебя усыновить, чтобы ты был Перевозниковым, – сам понимаешь, какое было время.
Я кивнул, хотя на самом деле ничего не понимал. За годы моего детства только однажды какой-то молодой учитель при перекличке, когда я сказал Сергей Иванович,