Шрифт:
Закладка:
Время от времени девочка останавливалась и громко звала Антона, но никто не откликался. Похоже, кроме «живого» тумана, в Желтом мире никого и ничего не было, и девочка решила, что, скорее всего, Антошке удалось благополучно добраться до следующих ворот.
Только Лиза подумала, что Желтый мир необитаем, как услышала справа от себя негромкое насвистывание. «Что же, тут и звуки рождаются из тумана?» Сделав несколько шагов вправо, сквозь вновь услужливо осевший туман, который теперь клубился у ног, Лиза увидела свистуна. Это был старичок; будто утопая по колено в облаках, он стоял посреди лимонно-желтой пустоты и рисовал. Выглядел он вовсе не «туманным», а, напротив, совершенно живым. И мелодию насвистывал очень знакомую.
Правда, все, что его окружало, было все же не вполне натуральным: полупрозрачный мольберт из непонятного зыбкого материала и такой же странный, шевелящийся кусок холста. Кисточка то появлялась в руке художника, то исчезала…
Подойдя ближе, девочка разглядела краски на палитре: блестящие сгустки всех оттенков желтого.
– Простите, пожалуйста, – решилась заговорить девочка, – вы… настоящий?
Тут она поняла, что это прозвучало не совсем вежливо, и добавила: «Здравствуйте!»
Старичок обернулся и с улыбкой приветствовал:
– Добрый день, сударыня! Кажется, пока настоящий! А что, у вас на этот счет есть сомнения?
«Если он упомянул «день», значит, он не местный. Значит, с Земли».
– Ох, теперь нет! Просто я думала, что в Желтом мире ничего, кроме туманных видений, нет. Ничего и никого… Выходит, я ошиблась. Кстати, меня зовут Лиза. А вас?
– Честно сказать, меня давным-давно никто не называл по имени, однако оно у меня есть. Антонио. Нельзя сказать, что здесь полно народу, но лично я встречал в окрестностях одну очень странную даму, которая бродит в тумане и беседует сама с собой… и еще парочку чудаков. Да что там, я ведь и сам чудак. Хе-хе, видимо, Желтый мир – самое подходящее место для таких, как я.
– Вы, наверно, тоже… случайно попали в радугу?
– Да, пожалуй… Это было так давно, что я с трудом могу вспомнить. Хотя имей в виду: ничего случайного в жизни не бывает.
– Хм… Отчего же вы не попробовали вернуться?
– Вернуться? Вот еще! Этот мир мне нравится гораздо больше того, в котором я родился, вырос и даже успел состариться.
– Странно… Все, кого я здесь встречаю, по каким-то причинам не хотят возвращаться домой…
– Именно поэтому ты их и встречаешь! – расхохотался художник. – Тех, кто решил вернуться, встретить невозможно, не так ли? Они ведь покинули эти миры.
– Да, вы правы. Чем же вам не нравилось на Земле? С вами там случилось что-то плохое?
– Со мной ничего страшного не стряслось, напротив: я был успешен и любим. Но я так устал от людей и от мира, в котором правят тщеславие и корысть, где убивают себе подобных и ненавидят не «подобных». Кроме того, деточка, ведь я имел несчастье родиться художником. А для художника самым важным является что?
– М-м… Воображение?
– Без воображения вообще не бывает художников. Но я не об этом. Творцу нужна полная свобода! А жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Не помню, кто это сказал… Только здесь я наконец-то обрел то, о чем мечтал.
– Мне кажется, это не свобода, а одиночество. А мир наш не так уж плох. В нем много несправедливости, но, как мне кажется, добра и красоты еще больше. Разве вам тут не скучно, Антонио? И для кого вы рисуете? Ваши работы ведь никто никогда не увидит.
– Ах, дорогая моя Лиза! В юности я рассуждал точно так же. Мне хотелось, чтобы весь мир узнал обо мне… Я искал признания, богатства и не понимал тогда, что суть творчества не в конечном результате, а в самом процессе. Сейчас, когда результат потерял всякий смысл, я наслаждаюсь процессом. Мое воображение рисует картины, затем их «оживляет» туман, и я имею возможность писать самые невероятные вещи с натуры. Когда работа готова, я «стираю» ее и принимаюсь за новую.
– Где же вы берете краски, кисти, холст?
– Как где? Из тумана, конечно! Если очень сильно что-то захотеть, туман непременно сотворит это для тебя. За то время, пока я здесь, мы научились отлично ладить друг с другом. Он понимает меня с полуслова, вернее, с полумысли.
– Значит, вы тут абсолютно счастливы?
– Как в раю! А вот тебе здесь не место. У тебя еще вся жизнь впереди, ты сумеешь добавить свою капельку добра и немножко изменить мир к лучшему, если захочешь. Не знаю, что для этого нужно сделать, но постарайся вернуться домой.
– Стараюсь, – вздохнула Лиза. – Но сперва мне нужно найти брата… Вы случайно не встречали маленького мальчика?
– Увы, не встречал. Когда туман сгущается и начинает чудить, в нем трудно что-либо разглядеть. Удачи, Лиза!
С этими словами художник снова взялся за кисть и, похоже, сразу же забыл о Лизином существовании. Лиза не обиделась, ей и самой некогда было вести долгие беседы. Покинув художника-чудака, она вернулась на тропинку и ускорила шаг. Филогрима уже не было рядом, но Лиза знала: доброе существо отнесет письмо Ризелле и вернется. Тропинка не разветвлялась, так что заблудиться Лиза больше не боялась.
Не обратив на путницу никакого внимания, мимо нее проскользнула в танце изящная балерина, то ли настоящая, то ли созданная туманом… Где-то вдалеке коротко прозвучала красивая музыка и оборвалась…
Спустя некоторое время девочка заметила, что горизонт слегка окрасился нежно-салатовым, а затем приобрел изумрудный оттенок. Вскоре она увидела перед собой ворота в следующий мир.
В нескольких шагах от ворот Лиза остановилась в сомнении. Что, если Антон все еще где-то в Желтом мире? Заблудился или увлекся разглядыванием туманных чудес? Если Лиза войдет в Зеленые ворота, обратно вернуться уже не получится. Может быть, пока не поздно, повернуть обратно и еще раз как следует поискать брата в тумане? А если он все же убежал далеко вперед и ему там угрожает какая-нибудь опасность? Тогда нужно как можно скорее догонять его в следующем мире.
Как будто ища подсказки, Лиза посмотрела вокруг и вдруг заметила впереди что-то маленькое, тускло блеснувшее почти у подножья ворот. Подойдя ближе, она наклонилась и подняла с
