«Что со мной случилось?» — растерянно подумала Джорджия. Понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с мыслью, что она вернулась в свою обычную жизнь. Перспектива провести день в школе показалась вдруг невыносимо скучной.

Накануне она, устроившись на грубом тюфяке, уложенном на полу сеновала Паоло, уснула, сжимая в руке фигурку крылатой лошади. Последним, что она запомнила, были Паоло и Чезаре, готовившиеся отправить Мерлу в приготовленное для нее в Санта Фине убежище, — где бы эта самая Санта Фина ни находилась.

«Не забыть бы спросить», — пробормотала Джорджия, направляясь в душ. Тут же она сообразила, что всё еще сжимает в руке маленькую этрусскую лошадку. Джорджия поспешно сунула ее в карман своих пижамных брюк. Совершенно ни к чему, чтобы Рассел увидел ее.

Что бы всё это ни означало и где бы ни находилась в действительности Ремора, эта маленькая крылатая лошадка была ключом, открывавшим путь в нее.

Глава 4

Призрак

Коляска остановилась перед домом конюшего округа Овна, и из нее вышли двое мужчин. Один двигался с некоторым трудом, явно стараясь поберечь свои суставы. Другой, намного моложе, ловко спрыгнул со ступеньки и подал старшему руку, чтобы тот мог на нее опереться. Видно было, что они очень привязаны друг к другу. Отец и сын, сказал бы случайный наблюдатель, хотя выглядели они совсем по-разному. Юноша был стройным, с темными вьющимися волосами, густыми и весьма длинными, как это было модно в Талии. На затылке волосы были стянуты в узел пурпурной лентой. Одежда его говорила о богатстве, но без склонности к расточительству.

Старший мужчина был широкоплеч и выглядел, несмотря не некоторую скованность движений, энергичным и крепким. Волосы у него были седыми, а весь облик полон достоинства. Он мог бы быть профессором университета, хотя у него были мозолистые руки человека, не чуждающегося физического труда.

Они стояли на булыжной мостовой Реморы, вдыхая свежий воздух раннего утра и с очевидным любопытством разглядывая всё вокруг.

— Иной это град, Люсьен, — сказал старик. — И весьма красив притом. Любопытно, что они молвили бы, проведав, из сколь дальних мест мы попали сюда?

Юноша не успел ответить, потому что дверь дома распахнулась и перед ними возник рослый седоватый мужчина.

— Маэстро! — с радостно заблестевшими глазами воскликнул он. — Добро пожаловать! Рад видеть вас. Равно как и вашего сына.

Оба мужчины по-братски обнялись, а затем и юноша оказался в медвежьих объятиях конюшего.

— Тебе надо познакомиться с моим Чезаре — возраста вы примерно одинакового… Заходите, заходите же! Тереза сейчас приготовит вам сытный горячий завтрак.

Большую часть дня Джорджия провела, словно в полусне. За завтраком она даже внимания не обратила на то, что Рассел обозвал ее «очумелой». В первый раз за долгие годы у нее было что-то, отвлекавшее мысли от сводного брата.

Джорджия знала — даже когда была еще в Реморе, — что по возвращении в свой мир Город Звезд начнет казаться ей сном. Но она знала и то, что это не был сон. Может, у нее не было там тени, но у нее было вполне вещественное тело, она пила эль, ела хлеб и оливки перед тем, как уснуть на сеновале. Тогда она думала, что так и не сумеет уснуть — тем более, зная, что Чезаре и Паоло собираются в эту ночь отправить куда-то крылатого жеребенка и родившую его кобылицу.

Ей страшно хотелось остаться и принять участие во всём этом, но Паоло объяснил, что, если она задержится в Талии на ночь, в том мире ее тело найдут утром лежащим в постели и напрочь лишенным сознания.

«Твои родители будут напуганы, — сказал он. — Они решат, что ты тяжело больна. Тебе необходимо вернуться, и ты вернешься, как только уснешь, если будешь при этом держать в руке свой талисман.»

Паоло оказался прав. Было ли это следствием выпитого эля или двух последовательно прожитых в различных мирах дней, но уснула Джорджия быстро и глубоко.

Просыпаться в своей комнате оказалось не слишком легко и приятно. Всё казалось чересчур громким и грубым — радио, выкрикивающее последние известия и сводку погоды, даже тостер и чайник, мирно выполнявшие свою утреннюю работу, и Мора, проверяющая, всё ли у каждого готово к наступающему дню. Когда дал о себе знать мобильник Ральфа, Джорджия чуть не свалилась со стула.

Однако, несмотря на шум и суету, ее мир начал внезапно казаться Джорджии каким-то скудным — бессмысленный набор событий и дел без цели и назначения. Джорджия поняла, что образ жизни обитателей Реморы и их почти маниакальное увлечение лошадьми заставили ее чувствовать себя дома как-то неуютно — так, словно это больше не был ее родной мир.

«Забавно, — подумала Джорджия. — Я ведь провела там всего лишь один неполный день и даже не знаю, сумею ли когда- нибудь туда вернуться.» И всё же она не могла заставить себя не вспоминать об округах Реморы, о Звездном Поле, о крылатом жеребенке, о Чезаре… Так, словно она влюбилась, но не в человека, а во всё это вместе. Мысль эта поразила Джорджию с неожиданной силой. Ей нравился Чезаре, симпатичный, всего на два года старше нее. Теоретически Джорджия должна была бы неимоверно увлечься им, хоть это и было бы безумием — всё равно, что влюбиться в молодого человека с картины какого-нибудь мастера эпохи Возрождения, но ничего подобного не произошло.

Просто было так здорово провести время с мальчиком, который не ощущает к ней никакой ненависти. Джорджию, словно обухом по голове, ударила мысль о том, что так, наверное, бывает, когда у тебя есть родной брат. Впервые она дерзнула подумать, что возникающие у нее с Расселом проблемы связаны скорее с ним, чем с нею.

Большую перемену Джорджия провела в библиотеке, сев за компьютер, чтобы поискать ссылки на слова «Талия», «Ремора» и «ди Кимичи». Ни одного из них найти не удалось, хотя она испробовала самые различные формы их написания. Оставив компьютер в покое, Джорджия взялась за словарь греческой и римской мифологий, поведавший ей, что Ромул и Рем были близнецами, детьми Реи Сильвии