Шрифт:
Закладка:
А в семь за мной заехал Серега. И сейчас мы вместе с ним едем в логово… ой, то есть к бывшей моего мужа, чтобы забрать домой непутевую гордую дочь.
Глупее ситуации и не придумать!
Глава 9
Отгадайте загадку: «Жена моего мужа – кто это?»
Нет, не я сама. Это бывшая моего мужа, проклятая Жанна, отравляющая мне жизнь. Как жаль, что я ничего не могу с этим поделать…
То, что домашнее хозяйство – не Жаннин конек, я поняла сразу с порога. В маленькой тесной прихожей рядами стояли пары зимней и демисезонной обуви. Она что, не знает, что на дворе душный август?!
– Проходите, – радушно предложила Жанна, одетая в длинный бордовый халат с большой претензией на элегантность. – Я, правда, не успела убраться – мы вчера с Аленой до глубокой ночи проболтали…
«Знаю, знаю, о чем вы болтали. Обсуждали небезызвестную всем Любаню – женщину старомодных взглядов прошлого века. Жалели друг дружку небось?»
– Да, заметно, что не успела! – усмехнулась я, оглядывая грязный пол – вообще-то, очень даже симпатичный, выложенный ламинатом шоколадного цвета. – А можно тапочки? Песок к ногам прилипает, уж извини за откровенность.
Жанна, улыбнувшись, наклонилась к шкафу и выудила оттуда бежевые мохнатые тапки.
В этот момент в прихожую выглянула мрачная Алена.
– Привет, пап! – просияла она, демонстративно не замечая моего присутствия. – Как дела?
– Ну, я пойду чайник поставлю, – заявила Жанна. – А вы поговорите пока.
Серега перевел глаза с дочери на меня и как будто понял мое состояние.
– Так, а ну-ка иди сюда, – он втолкнул Алену в маленькую спальню и закрыл дверь.
Я прошла в гостиную и от нечего делать принялась оглядывать обстановку. Квартира выглядела довольно уютной, ремонт был свежим и современным, но всякие мелочи выдавали нелюбовь хозяйки к уборке.
На полках рядом с большим плазменным телевизором сиротливо лежал толстый слой пыли. Занавески, очевидно, не стирались с прошлого лета, а на окна было страшно смотреть. Да, здесь бытом себя явно не утруждают…
– Я же сказала, пусть она извинится! – донесся до меня вопль Аленки.
Я решительно толкнула дверь в спальню.
– Извиниться нужно за что? – уточнила я, глядя на красную от гнева Алену. – За то, что я пытаюсь уберечь тебя от дурного влияния твоих так называемых друзей? За то, что не прошу больше ничего, кроме отличной учебы?
– Ты меня спросила, хочу ли я вообще на этот идиотский инфак?! – заорала Алена, отскакивая к отцу, словно ища его поддержки. – Сама когда-то не поступила, теперь хочешь через меня свои цели реализовать?!
– Ого. Раньше ты так не разговаривала, – заметила я. – Это тебя Жанна науськала?
– Нет, не она! – Алена яростно сверкнула глазами. – Никто меня не науськивал, я уже сама все понимаю, не маленькая! А извиниться ты должна за то, что читала мой дневник, понятно? Это личное, ты не имела права совать туда свой нос!
– Погоди, у тебя есть дневник? – удивился Сережка, поворачиваясь ко мне. – А ты его прочла?
Аленка картинно зарыдала и отошла к окну.
Я молчала. Мне и правда было неловко за этот поступок, но признать сейчас свою вину – значит, расписаться в собственных ошибках.
– Послушай, Алена, – устало сказала я, – любая мать на моем месте поступила бы точно так же. Подумай сама, что творилось у меня на душе – ты мне ничего о себе не рассказывала, не говорила, куда ты едешь и с кем. Обманывала меня. Что я должна была думать? Да, раньше ты не давала мне поводов не доверять тебе, но после твоего вранья…
– Просто извинись, – прошипела Алена, не поворачивая головы. – Извинись, и забудем все то, что было.
Кровь прилила к моей голове. Что позволяет себе эта девчонка?!
– Ах, извини, извини, пожалуйста! – закричала я отчаянно, понимая, что Жанна слышит нашу ссору. – Извини, что я хотела как лучше, извини за запреты, извини за дневник. Хочешь, на колени встану?! Вот, смотри!
В истерике я опустилась на колени. Ярость клокотала у меня в груди, и я упорно не желала замечать побелевшего лица Аленки и ее дрожащих губ.
– Нет, мама, не надо, встань, пожалуйста! – она зарыдала, бросаясь ко мне и пытаясь обнять. Я не пустила ее.
– Надеюсь, ты довольна! – сказала я, тяжело поднимаясь. – Но не забывай, доченька, у тебя тоже когда-нибудь будут дети. И я искренне желаю тебе оказаться на моем месте – и вот так же, на коленях, умолять дочь простить тебя!
Это прозвучало как материнское проклятие. Не обращая внимания на обалдевшего Серегу и истерично рыдающую Алену, я вышла из спальни.
– Чай уже готов, – подала из кухни голос Жанна.
Я прошла туда и по ее бегающим глазам поняла – она слышала все, до единого слова. Ну и пусть. Это моя дочь, и я разговариваю с ней так, как считаю нужным!
– Зря ты так, Любаш, – она поставила передо мной дымящуюся чашку чая и придвинула пачку открытого печенья, – девочка взрослеет, выходит из-под контроля – так ведь это совершенно нормально. К чему такая демонстративность, такое обесценивание ее чувств? Она ведь…
– Ты что, врач? – зло спросила я. – А зачем же ты меня лечишь тогда? Я что, пришла к тебе просить совета, как мне воспитывать дочь?!
– Нет, но мне показалось, что Алена очень расстроена вашей размолвкой и…
– И ты, как добрая мамочка, поспешила раскрыть ей свои объятия! – воскликнула я, злорадно оглядывая нехитрое угощение и стильную, но очень грязную кухню. – Вот только я в твоих советах не нуждаюсь! А ты, вместо того чтобы корчить из себя подружку для шестнадцатилетней девчонки, лучше бы своей квартирой занялась!
Жанна молчала, опустив голову. Я принялась ходить по ее кухне и без зазрения совести заглядывать во все углы.
– Посмотри, какую грязь развела! – тыкала я пальцем в желтые пятна на нежно-голубой плитке. – К чему такая нехозяйственность – плитку мыть надо хотя бы раз в год, ты в курсе? А газовая плита, что это за кошмар? – я закатила глаза. – А чайник – да он у тебя весь желтый от жира, ну что это такое?
– Тяжелый случай, – вздохнула Жанна, принимаясь за свой чай.
– Очень тяжелый, – подтвердила я, оглядывая стол. – Знаешь, я бы лучше умерла, чем выставила бы в качестве угощения пачку печенья и простой чай. Я смотрю, у кое-кого руки растут
