– Поясни-ка чуть подробнее, будь добра, – наконец потребовал Ланкмиллер, поворачивая моё лицо так, чтобы его было хорошо видно.

– Я помню своё детство, но не очень хорошо, урывками. Здесь не о чем особо рассказывать. Много болела, зимой почти не выходила из дома, и единственным развлечением становились книги из местной библиотеки. Кажется, у меня была маленькая любящая семья, только отец и мать, больше никого. Их лица я помню размыто, только запахи остались. Пироги по праздникам, цветок на окне, школа. И в один день ты просто просыпаешься с разбитой головой в какой-то канаве, мокрый насквозь. Никого из них я больше не видела. Из полиции меня тогда передали в «Змеиный зуб», потому что, кажется, у них были на меня документы. Сам знаешь, что значит туда попасть. А оттуда меня уже выкупил Чейс за бесценок. Потом два года работы в бордель-кафе. Их я уже хорошо помню. Между этими двумя обрывками как будто прошло несколько месяцев или даже лет, не знаю. Когда в моей жизни всё стало так плохо? – Наружу из груди вырвался хриплый невесёлый смех. Оборвался резким выдохом за секунду.

Я замолчала, прекратив бессмысленные и изрядно утомившие нас обоих попытки вырваться из ланкмиллерских объятий, и теперь лежала тихо, безучастным взглядом изучая полог над кроватью. За окном вовсю хлестал заунывный дождь, и мне впервые не надо было беспокоиться о том, что вода затечёт под раму и под кроватью будет потоп. Я бы даже расслабилась, если б не близость Кэри. Не знаю, спал ли Ланкмиллер; мерно сопел на ухо.

– Кику, – наконец вздохнул он и продолжил серьёзно: – Рекомендую тебе распрощаться с прошлым. Теперь ты здесь. Привыкай, учись и слушайся. И, может быть, из тебя даже выйдет что-то путное.

Я скривилась внутренне. «Что-то путное» – это то, что можно с комфортом трахать? Никто не ждал от него сочувствия, но от этих слов на душе всё равно остался скребущий осадок. Кэри лениво поглаживал мои волосы тремя пальцами, почти не шевеля ладонью, как это обычно делают с котом, когда он под вечер забирается хозяину на колени.

Глубоко внутри колотилась тихая ненависть.

Потом меня накрыл сон.

Наутро мучитель вытолкал меня из своего кабинета чуть ли не пинками, потому что моё присутствие приходилось там как нельзя некстати. Срочный звонок, срочная куча дел, срочные проблемы требовали его немедленного внимания, которое сильно отвлекалось моим присутствием. Не то чтобы я сама горела желанием оставаться в его комнатах хоть на секунду дольше, потому исчезла быстро, не дожидаясь ни уговоров, ни пояснительных подзатыльников. Тем более от вчерашнего, местами даже сносного стебливого Ланкмиллера не осталось и следа, одни пафос и раздражение. В коридоре мне даже дышалось легче. Неизвестно, когда он снова меня позовёт, но это будет явно не в следующую секунду, что уже внушает кое-какой оптимизм. Можно пожить спокойно; и раз здесь есть библиотека, значит, надо её найти. Хорошо бы обошлось без сопровождения престарелых служанок и педантичных охранников.

Ещё некоторое время я задумчиво постояла под дверью, размышляя о своём дальнейшем досуге и невольно подслушивая деловые ланкмиллерские беседы по телефону. Он практически через слово упоминал «Шиффбау», вторую в мире судостроительную компанию помимо его собственной, злейших конкурентов. О, этот суровый мир бизнеса, в котором я смыслю чуть меньше, чем ничего.

Я с трудом, ощущая себя разбитой после прошедшей ночки, отлепилась от двери и поплелась вдоль по коридору для начала в свою комнату, чтоб хоть привести себя в человеческий вид. А на углу прямо лоб в лоб столкнулась с Норой и даже отскочила в сторону. Наложница тоже чуть отступила, окидывая меня странным, задумчиво-удивлённым взглядом. Босые ноги, встрёпанные волосы, помятый вид и сиреневый синяк на шее, оставленный мучителем специально, как грёбаная чёрная метка в этом гареме. Ну что обо мне можно было ещё подумать при этих вводных? Ничего, кроме того, что Нора уже подумала. Задохнулась, как будто её внезапно начали душить, и быстрым шагом направилась вдоль по коридору туда, куда шла. Я молча проводила наложницу взглядом и чуть опустила голову. Жаль её немного, у неё своя правда. Она была любимицей Ланкмиллера-старшего, если верить словам Николь. Должно быть, тяжело свыкнуться со своим нынешним положением.

Николь едва проснулась, когда я вошла. Она сидела на кровати всё ещё в ночной рубашке и не спеша, старательно расчёсывала волосы большим перламутровым гребнем. Моё появление наложница встретила понимающим взглядом.

– О, Кику, тебе тут опять принесли всяческой косметики: для мягкости, свежести и упругости, чтобы удалить волосы и пышнее вырастить их, для блеска и против блеска, и вообще, мне кажется, скоро они такими темпами изобретут эликсир бессмертия. Короче говоря, дел тебе сегодня предстоит немало, – она усмехнулась в кулак, а меня передёрнуло от этой собачьей клички из чужих уст.

Кажется, это пока что худшая пакость, которую смог выдумать Кэри, чтобы отравить мне жизнь.

– Вот как, – я повалилась ничком на кровать, протирая глаза. – Ничего неохота… К слову, я тут кое-что случайно услышала краем уха. Что это за компания такая, «Шиффбау»?

Мне хотелось знать чуть больше обо всём, что происходит, потому что, как верно подметил Ланкмиллер, я теперь здесь. К этому можно по-разному относиться, но это факт, лучше быть осведомлённой о мелочах, чем неприятно застигнутой врасплох.

– Судостроение, особенно мелкое, – очень прибыльное дело, – неуверенно пробормотала Николь, поглядывая на меня. – У меня раньше были знакомые, которые в магазине закупались на одном острове, работали на другом, а жили вообще на третьем. И всё это было рядом, через небольшие проливы. Паромы – это как автобусы для большой земли. И судостроением всегда занималась компания Ланкмиллеров, Golden Inc., и этот «Шиффбау» тоже был её частью до не столь давнего времени. – Она повалилась на подушку, раскинув руки. – Но потом он откололся, и сейчас у хозяина с ними буквально война за продажи. Это всё, что я знаю, да и тут больше рассказывать нечего.

Хозяином. Она зовёт Кэри хозяином.

– В общем, понятно… – пришлось топать в ванную за новым списком указаний по превращению меня в подобие хорошей наложницы, изображая вид, будто большого интереса в вопросах бизнеса Кэри у меня нет.

А он был, я, признаться, даже понять не могла, откуда. Этот «Шиффбау», который просто взял и откололся… Семейные разборки? Но с кем? Николь ведь сказала, что кроме Кэри нет других наследников.

Вдруг в дверь постучали, я даже обратно в комнату вернулась из интереса. Вдруг завтрак? А есть хотелось просто жутко, желудок впал в буйство, напоминая о голоде так активно, что игнорировать это было сложно. В дверях появилась молоденькая служанка, она странно, боком, будто у неё что-то болело, вошла в комнату и, сбито извиняясь за беспокойство, оставила на маленьком деревянном столике с единственной ножкой переполненную фруктами тарелку, после чего поспешно выскочила за дверь.

– Странная она какая-то, – я хмыкнула тихо, себе под нос. – Впрочем, они все тут…

– Может, новенькая? – Николь пожала плечами, видно было, что у неё этот визит тоже оставил смутное впечатление. – Я не видела её раньше.