нас выведу.

Она вдохнула, выдохнула и взяла его за руку:

— Закрой глаза.

Артур закрыл, сделал шаг, и мир вокруг изменился.

Они стояли на вершине зеленого холма, под огромной раскидистой яблоней. Подножие холма терялось в густом молочном тумане. Было тихо. Артур поднял голову — в раскидистой кроне мешались яблоки, цветы и листья. Из-под огромных корней, журча, выбегал родник.

— Не пей ничего, — быстро предупредила дану. — И не ешь.

Сама она подошла к стволу, и Артур без удивления увидел, как она впивается в кору зубами, приникает и пьет. Сок, стекающий по стволу, был красный.

Артур лег на зеленую траву и подложил руки под голову. Было хорошо. Очень тихо.

Вдруг раздался знакомый голос:

— Вот вы где! Как вы?

— Хорошо…

— Хорошо! — возмутился голос. — Тебя насквозь видно! Дай-ка я…

Стало совсем тихо. Артур подумал, что стался один. Это его не обеспокоило. Тут было слишком спокойно, чтоб беспокоиться о чем-нибудь. Ветви яблони колыхались, плавно и беззвучно, вершина кроны терялась в тумане. Можно было бы лежать на холме целую вечность.

Но голоса вернулись.

— Победой пахнешь, — это была дану.

— Люди празднуют. Надышался, — это был Мерлин.

Артур увидел над собой два лица с одинаковым выражением.

— Ччерт, — прошипел Мерлин.

— Ты себя после Дикой Охоты не видел, — сказала дану. Скелет у нее уже не просвечивал.

Я все слышу, хотел сказать Артур, но почему-то не сказал.

— Он все слышит, — сказал Мерлин. — Артур! Твое величество! Мы победили, слышишь?

Артур приподнял голову:

— Потери?

— Никаких потерь! Одного пилота контузило, но жить будет. — Мерлин протянул ему руку и помог сесть. Перед глазами заплясали радужные змейки.

— Ненавижу магию, — сказал Артур.

Мерлин засмеялся и подставил плечо, помогая ему встать:

— Пошли, твое величество, доставим тебя в Камелот. А то Джиневра с меня шкуру снимет, а она мне дорога еще.

— О боже, — выдохнула Джиневра, выбегая к ним навстречу. Золотые пряди горели на бордовом шелке. Спать она не ложилась.

— Я в порядке, — выдавил Артур.

— Он в порядке, — подтвердил Мерлин, сгружая его на постель. — Вымотался только. Посиди рядом, подержи за руку, накорми чем-нибудь горячим, и будет как новенький. — Он подумал и добавил, — Лучше всего красное вино, гранатовый сок и бифштекс с кровью. С утра, конечно.

— Вы там что, ему кровь пили? — возмутилась Джин.

— Нет, — серьезно отозвался Мерлин. — Но эффект примерно тот же. — Он глянул на часы. — Полночь миновала. Разрыв закрыт. Я на аэродром, там надо еще дела доделать. Буду завтра или послезавтра. Слышишь, твое величество?

— Ага, — ответил Артур.

Мерлин отсалютовал двумя пальцами и сгинул.

Артур ощутил, как Джин стаскивает с него куртку, и попытался сопротивляться:

— Я сам. — Он попытался подняться. Сесть вышло. Остальное нет.

— Молчи уже! — зло бросила Джиневра и вдруг прижалась к нему всем телом. — Зачем ты с ними связался, зачем ты туда полез, это не для людей!

Она была очень живая. И очень теплая. Артур поцеловал ее, куда дотянулся.

— Я король, — сказал он. — Как еще?

Джиневра с силой оттолкнула его (он потерял равновесие) и встала. Артур лежал и смотрел из-под век, как она резкими движениями запахивает бордовый халат поверх белой сорочки, туго затягивает пояс — узлом, по-мужски — снимает со стены телефонную трубку, нервно перекидывает с плеча на плечо тяжелую золотую гриву, до упора вдавливает клавиши и командует: «Доктора. Срочно».

Потом пришел врач, подтвердил то, что сказал Мерлин, и ушел.

Потом Джиневра обняла его.

— Я так напугалась за тебя.

Артур ухмыльнулся:

— Знала, с кем связывалась.

У него было странное чувство, что он потерял или забыл что-то важное, но он никак не мог понять, что именно.

— Джин, — уже проваливаясь в сон, спросил он. — У тебя какие цветы любимые?

— Лилии, ты же знаешь, — удивленно ответила она.

— Лилии, — повторил Артур. — Точно.

С неба падали белые хлопья. Камелот будто завернули в вату. На карнизе за окном лежал толстый слой снега. На снегу босиком стояла дану, и даже смотреть на это было холодно.

Артур взял кочергу и пошевелил огонь в камине — дрова весело затрещали. Он приказал развести огонь, несмотря на раннее утро. Язычки пламени жадно облизывали поленья. Они были совсем не похожи на северное сияние над менгирами.

Хлопнула дверь — в комнату влетела Джиневра. Она швырнула на столик какую-то папку, наклонилась из-за спинки кресла, поцеловала Артура, окатив облаком духов, упала в кресло напротив, запрокинула голову — на белой шее блеснула бархотка — и вопросила в потолок:

— Долго еще?

— Сейчас-сейчас, — ответил Мерлин.

Он возился на полу, разрисовывая какими-то сложными закорючками начерченный круг. Наконец, он выпрямился, сунул мелок в карман, открыл окно, снял с него Нимуэ и перенес в кресло, стоявшее в центре круга.

— Удобно? — озабоченно спросил Мерлин.

Дану кивнула и подобрала ноги — получился клубок с глазами. Но, по крайней мере, на нее уже можно было смотреть без дрожи — девица и девица. Ну, то есть, бледная, стриженая, босая и в каком-то непонятном балахоне, но вполне безобидная. Артур вспомнил стеклянный голос и неприятное чувство, будто ледяная рука изнутри головы берется за глазные яблоки, и поежился. Все-таки вкусы у Мерлина были специфические.

Мерлин тем временем взгромоздился рядом с дану на подлокотник и торжествующе вертел головой со своего насеста. Его явно распирало.

— Давай докладывай, — сказал Артур, складывая ноги на столик перед камином.

Мерлин просиял:

— Я думал, я себе ногти отгрызу! До самых локтей. То есть, одно дело, теория, там… человек — венец творения… владыка Срединных земель… главное — воля и намерение… я прекрасно знаю, что от Дикой Охоты можно рябиновой веточкой отмахаться, хватило бы железа в позвоночнике. Но сидишь в этом штабе. Вокруг — человеческие дети… — Нимуэ хмыкнула. Мерлин не заметил. — На этих этажерках летающих, я вообще не понимаю, как они в принципе в воздухе держатся. Крылья из ткани. Внутри реечки. Пропеллер деревянный. Его надо вручную запускать, чтоб самолет вообще взлетел, представляешь? И на крыльях пулеметики такие, — он сделал неопределенный жест. — Ну, Блейз телефонировал, что началось. Пилотики по самолетам, дюжина. А я сижу в штабе с биноклем и держу физиономию кирпичом. Королевский советник, все дела. В вас я, конечно, не сомневался — сказали, что разлом будет фиксированный, значит, будет фиксированный. И руки чешутся самому взяться — вообще бы даже пыли не поднялось.

— Мы же договорились, — сказал Артур. — Нам нужна система, которая будет работать без тебя. И без меня, если уж на то пошло, — он поморщился.

Мерлин отмахнулся:

— Да знаю я! Но словами не передать насколько проще самому!

— Это смотря кому проще, — невинным голосом заметила Нимуэ. Мерлин слегка покраснел, и торопливо продолжил:

— В общем, из разлома тварь полезла — ну, хорошо, хоть одна. Фррр огнем на самолетики — и одни парашюты вниз. Я уже сижу, чуть не подпрыгиваю — черт с ним, с планом, к Кармартену я тварь точно пускать не собираюсь. Тут гляжу — нет, один наловчился — и на дракона в лоб. А твари много и не надо — развоплотился, как миленький. Все эти фир болг хлипкие. Ну, думаю, ладно — значит, есть на кого ставить. Давай мы наших доблестных пилотов пересчитывать — у кого двигатель заклинило, кто вниз попрыгал, один расшибся при посадке… но доктор обещал подлатать, говорит, все в порядке будет. В общем, произнес я им благодарственную речь от имени короны и удалился.

Артур прищурился:

— Ты? Речь?

Мерлин поднял руки:

— Такую же, как ты Королевской Гвардии тогда читал. Честная компиляция, ничего лишнего. Полночи репетировал… В целом, мои выводы такие — затея наша вполне работает; победителю дракона дать рыцаря как самому отличившемуся, подразделение поощрить, пилотов набрать побольше, пусть тренируются. Самолетики хороши тем, что их можно быстро перебросить, разлом все-таки не очень четко фиксируется. А народ с характером найтись должен, вон была же Тара, которая с голыми руками на королеву фей кидалась?

— Вообще-то, кидалась она на меня, — уточнила Джиневра.

— Но она-то об этом не знала! Опять же, что мне кажется важным, — продолжил Мерлин, — там все еще очень… молодые. Они еще пугаться как следует не умеют. И если они боятся, то боятся чего-нибудь такого… с зубами. А не как Пеллинор — гражданская война, инфляция… мор, глад, неурожай и пневмония. А потом они подрастут, демобилизуются, заживут мирной жизнью — и уже с опытом побед. Так что бояться буки под кроватью и молиться на каждый столб они уже не будут. И это нам позволит залатать все дыры на местах, откуда лезут всякие