что его на самом деле есть за что уважать. Он ради спасения своей любимой отправился в загробный мир, а потом отказался от должности главы клана вампиров, но видимо, для Дарткана этого мало, чтобы перестать вмешиваться в жизнь дочери и позволить другому мужчине решать её проблемы.

– Ясно. Папаша никак не угомонится… – оскалился вампир и без всяких объяснений взял у меня на столе листок бумаги и ручку. – Не против, если я покину ваше общество по праву принадлежности к клану вампиров? Так сказать по собственному желанию?

– Ты ведь не станешь работать на Дарткана? – усмехнулся, теперь искренне проникаясь к хладному ещё и благодарностью за понимание.

– Нет, Власов. Я не собираюсь плясать под дудку своего рогатого тестюшки. У меня много идей и благодаря тебе пришло время воплотить их в жизнь. Мне подачки Дарткана на хрен не сдались. Я в состоянии сам обеспечить своей любимой женщине и ребёнку нормальное будущее. Будь осторожен.

Марк ушёл, а я едва ли не криком закричал, глядя ему в след от того, что мой зверь, наконец, зашевелился внутри и недовольно зафырчал, уловив запах вампира.

Глава 16. Михаил

Василий вальяжно восседал в своем кресле, будто правитель целой империи и одним взглядом давал понять, что меня он считает недостойным быть даже придворным шутом.

– Здравствуйте, Василий, – произнес и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло.

Мысли в голове роились, подобно стае пчёл. Я до сих пор не мог прийти в себя от новости об отцовстве и честно, наверное, не мог принять или поверить. Чувствовался какой-то подвох, но я пока не понимал какой именно.

– Выглядишь так, будто не рад новости о беременности своей жены, – прекрасно считал мои эмоции глава совета старейшин, и я в свою очередь отлично понимал, что он не успокоится и найдёт способ устранить Василису с дороги ради спокойствия своей ненаглядной дочурки.

– Рад, но не стану скрывать, что до конца не верю в подобное чудо, я вообще не склонен верить в чудеса, Василий. За всю историю существования оборотней это первый случай, когда пара без истинной связи смогла зачать ребенка, – выдохнул, решив поговорить с тестем откровенно.

– На что ты намекаешь? – рявкнул, нахмурив брови, и подскочил на ноги, демонстрируя то, как забугрились мышцы под тканью дорогой стильной рубашки.

– Не намекаю, а предполагаю. Мы никогда не знаем, когда и где судьба организует нам встречу с парой. Если Симочка нашла своего единственного, я без всяких претензий отпущу её к нему, но делать из меня идиота не позволю.

– Думаешь, моя дочь нагуляла ребёнка на стороне, а потом опомнилась, предпочтя истинной связи… тебя? – усмехнулся, но глаза всё ещё оставались прищуренными и наполненными яростью.

– Многим оборотням выбор предков приходится не по душе, – пожал плечами, вспоминая свою реакцию на Василису. – Не все могут плюнуть на привычную жизнь и прыгнуть в омут с головой. Сами знаете, только волки безбашенные в этом плане.

– У Серафимы нет истинного… больше, – выдохнул сквозь стиснутые зубы, отвернклся к окну, засунув руки в карманы брюк. – Оборотни тратят порой долгие годы на поиски своей пары, и я был просто в шоке, когда моя доченька, моя маленькая принцесса ощутила истинное притяжение уже в 16 лет! Она еще ведь и жизни, по сути, не знала, девчонкой была совсем, но ее тянуло к этому… Он был намного старше и работал в поселении, где мы жили, раздельщиком мяса! Если бы я допустил подобное, позора бы не обобрался! Дочь вожака и мясник, вечно грязный, пахнущий потом и застоявшейся кровью…

– Как она смогла пережить потерю, как не сошла с ума от тоски? – ошарашенно спросил, естественно понимая, к чему клонит Василий.

– Серафиме на тот момент еще не исполнился 21 год, и она не могла в полной мере ощутить притяжение, поэтому до конца не понимала, что именно с ней происходит, а я постарался сделать так, чтобы и не поняла.

– Это преступление! Ужасное и невыносимо гнусное! Вам нужно не в кресле главы совета сидеть, а в одной из клеток на нижнем ярусе преисподнеи! – злобно рыкнул и тоже подскочил на ноги, всем сердцем сочувствую своей жене.

Она ведь уже никогда не сможет понять каково это – любить и желать до отказа конечностей, никогда уже не сможет понять, что именно чувствую я по отношению к Васе, и как мне тяжело дается контроль над зверем, почуявшим свою самку.

– Пасть закрой! Я рассказал тебе эту историю не потому, что хотел исповедоваться и очистить свою совесть от груза греха, а для того, чтобы ты понял – ради Симы я пойду на всё. Убью твою девку, если потребуется, и даже Дарткан не сможет помешать мне, – по его безумному взгляду понял, что он не шутит, что действительно пойдёт даже на жестокое преступление ради счастья единственной дочери.

Хотя разве же это счастье?

– Что я должен сделать, чтоб ты оставил Василису в покое?

– Просто забудь о ней и направь все свои силы на то, чтобы сделать мою дочь счастливой. В таком случае мне не к чему будет рисковать и марать руки о какую-то невзрачную человечку, Власов.

– Где гарантии, что ты сдержишь слово? – возвратился в кресло, чувствуя во рту горечь безысходности.

– Ты всё равно спрячешь свою истинную, какие бы гарантии я тебе не дал, Михаил. Спрячь, но сделай так, чтоб у меня не возникло желания отправиться на её поиски, – оскалился Василий, и теперь его лицо стало спокойным и довольным.

Глава совета старейшин не обмолвился и словом о том, что с Василисой нужно провести процедуру по коррекции памяти, а значит мужчина все же не в курсе того, что девчонка по какой-то странной причине всё вспомнила и теперь знает намного больше того, что положено знать. Такое положение дел меня устроило. Девушке знающей и предупреждённой об опасности куда легче избежать проблем. Пусть знает, что мир вокруг полон всеразличных злобных тварей и будет начеку, когда Дарткан организует ей новую жизнь… без меня.

– Хорошо, но если выяснится, что Сима беременна не от меня или того хуже вообще не беременна, я без раздумий расстанусь с ней. Не ради Василисы, я просто не смогу быть с той, которая меня предала и ударила по самому больному.

– Твоё право, но уверен, что Сима честна с тобой. Она любит тебя и другого шанса на счастье у нее, увы, уже не будет, – в голосе главы совета проскользнуло едва уловимое