Шрифт:
Закладка:
За воротами такие же сосны, как в лесу, но пореже, какие-то колючие кусты и заросший пруд. Ну а дальше, на пригорке, – настоящий дворец. Такой замок со шпилями и башенками, как на картинке у Диснея, только наполовину разрушенный. Тот самый, что мы с четвёртого этажа видели. И теперь понятно, что он очень старый и хозяев у него давным-давно нет. Он высокий такой, серый, все шпили покосились и торчат в разные стороны. На самой высокой башне – флюгер в виде рыбы.
Тут Тимур и говорит, почему-то опять шёпотом:
– Ты такое видел когда-нибудь?
– Нет, – говорю, – но жутковато как-то.
Он смотрит на меня, а я на него.
– Чего бояться, раз уже пришли, – говорит. – Держись за меня, партнёр… и добро пожаловать в сказку.
У Тимура есть одно хорошее свойство: он смелый. Я тоже смелый, но только когда с ним. Хотя (как я иногда думаю) он тоже смелый, когда со мной. Мы ведь с ним всё-таки похожи, хотя и совсемразные.
И двинулись мы с ним к этому дворцу. Смотрим, в пруду утки плавают, из воды лягушки глядят, пузыри пускают. Одним словом, сказочно.
Вблизи дворец оказался похож на дачный дом, только очень большой и очень облезлый. Однако нижний этаж сложен из камня, как в каком-нибудь старинном замке. Окна почти все были разбиты, но кое-где оставались ещё рамы с крохотными разноцветными стёклышками – синими, жёлтыми, красными.
Я видел такое только на старых картинках. У меня отец любит историю и во всяких исторических группах состоит. Так вот, там таких фотографий много, только все они чёрно-белые. Я и не ожидал, что на самом деле старинные дома выглядят так красиво. Так необычно.
– Скажи, Макс, круто ведь? – это меня Тимур локтем толкает.
Поднялись мы на крыльцо и перед дверью встали. А дверь тоже непростая. Когда-то она, видно, была крепкая, а теперь уже вся сгнила, и ещё её очень уродливо обшили чёрным дерматином при помощи медных гвоздиков, да только и дерматин уже весь порвался, и из дыр клочья войлока торчат.
– Вряд ли тут принцесса живёт, – говорю я.
– Да, – отвечает Тим. – Боюсь, она давно померла от тоски. Ты не боишься скелетов?
А сам берётся рукой за ржавую дверную ручку.
В передней было темно и тихо, воняло сыростью и грязными тряпками. Возможно, там водились мыши или крысы – по крайней мере, этого можно было ожидать. Мы не стали там задерживаться и прошли дальше, на залитую светом веранду. Посреди неё стоял огромный круглый стол на одной толстенной ножке, покрытый пожелтевшими газетами. Было совершенно непонятно, как этот стол смогли протащить в дверь, зато понятно было, почему не вытащили.
Мы прошли в другую комнату. Там было пусто, сквозь разбитые окна задувал ветер. На стенах темнели квадраты – наверное, там раньше висели картины. Половицы рассохлись и трещали под ногами.
В следующей комнате было то же самое. Хотя нет: в дальнем углу в темноте виднелся большой камин из чёрного камня.
И правда как в замке, подумал я.
Но тут мы услышали чьи-то шаги. Кто-то ходил по дому, и этот кто-то приближался.
Мы замерли.
Тут и шаги затихли. Совсем рядом. А потом дверь распахнулась. За дверью стоял человек.
– Ай! – вскрикнул Тимур, который увидел его первым.
Человек был одет в камуфляжные штаны и в белую футболку. Молодой, но бородатый и встрёпанный. В руках – длинная металлическая палка.
– Ребята, вы кто? – спросил он. – И зачем вы тут?
– Мы из лагеря, – сказал я, стараясь казаться спокойным. – Гуляем.
– Из лагеря, – повторил он. – Но это не лучшее место для прогулок.
– А вы тогда что тут делаете? – спросил Тимур довольно дерзко. – И что это за палка у вас?
Этот человек не обиделся. Только усмехнулся.
– Не палка, а металлоискатель, – сказал он. – Я… исследователь. Культуролог, изучаю культурное наследие. Вот этот, например, объект: здесь когда-то была дача Маннергейма. Так до сих пор про этот особняк говорят, хотя это и не совсем верно…
– Дача Маннергеймера? – переспросил Тим.
– Неважно, – тут человек рассмеялся. – Ладно, друзья мои. Возвращайтесь-ка вы лучше в свой лагерь. Ночью здесь темно и скучно. Интернет отсутствует. Как, впрочем, и электричество.
Когда Тимуру Астахову что-нибудь сильно советуют, он делает всё с точностью до наоборот.
– Вернуться-то мы всегда успеем, – говорит он очень дипломатично. – Правда, Макс? Меня, кстати, Тимуром зовут. А это Максим Белкин.
– А я Захар Заброшкин, – говорит этот культуролог. – На самом деле, конечно, меня Димой зовут. Захар – это я в своём блоге. Нет, у меня реальный блог, чтоб вы знали. Десять тысяч подписчиков.
– Про что? – поинтересовался я.
– Историческое наследие, говорю же. Старина всякая.
Ну ладно, думаю, историческое – это хорошо. Историков я уважаю. Папа, как я уже говорил, тоже историей увлекается. Только он ею в основном на диване увлекается. Сидит с ноутбуком и по интернету лазает. По лесам не ездит.
Тут мне другая мысль в голову пришла.
– Ну, – говорю, – допустим, мы уйдём. А вы тут что, ночевать будете? Тут же никакой мебели нет.
– Нам, культурологам, мебель не нужна, – отвечает этот Дима, он же Захар. – Где рюкзак бросил, там тебе идом…
Я только головой покачал.
– Смешно, – говорю.
И только я так сказал, где-то наверху кто-то как захохочет!
– Это филин, – говорит Дима, улыбаясь. – Я его Филькой назвал. Он в башне живёт. Это он вас прогнать хочет. Ко мне-то он привык, а гостей не любит.
– А зачем вы сюда всё время ездите? – спросил Тимур. – Да ещё с металлоискателем? Клад ищете?
– Ну… как вам сказать…
Тут он помолчал немного. Задумчиво поглядел на нас.
– Про этот дом много рассказывают, – начал он наконец. – Говорят, что очень давно, при последнем царе, в нём жила одна прекрасная дама…
Тимур навострил уши. Он такие истории любит. А Захар Заброшкин про-должал:
– К этой даме часто ездил в гости один бравый офицер, кавалергард. Потом он стал знаменитым маршалом и президентом, правда, в другой стране…
– Это был тот Моргенгеймер? – не утерпел Тимур, но Захар только отмахнулся:
– Ну или вроде того… так вот: прошло время, и кавалергард бросил эту даму. А чтобы она не грустила, оставил ей в подарок золото, бриллианты… Но она всё равно очень обиделась. Она, видите ли, очень любила этого человека…
Тимур еле слышно вздохнул.
– Дама была… очень огорчена
