Поэтому не ищет встреч со мной? Выбор сделал? Может, для него умение кататься на великах в приоритете?..

— Тая, пойдем? — шепчет Злата, дергая меня за локоть. — Заметят ещё, неудобно.

— Пойдем, — соглашаюсь.

— Ты их знаешь?

— Немного. Мы с одного города.

Перед сном ещё долго думаю о Соболевых и той картинке, которую мы подсмотрели. Большая семья, общие шутки, бурчание это отцовское — как бы я ни мечтала, в моей жизни такого нет и уже не будет.

А Ваня… надо смотреть правде в глаза — больше не хочет со мной общаться.

Тебе бы, Валеева, о Роберте подумать и о том, как экологично с ним расстаться, чтобы это на подготовку к областному конкурсу не повлияло.

С этими мыслями засыпаю, а утром, проснувшись, нацепляю на себя новые вещи: ярко-розовую укороченную футболку и такие же шорты.

Быстро позавтракав в ресторане, мы с моей соседкой решаем прогуляться по набережной. Там-то я впервые за три дня и встречаю Соболева на пробежке. В белых майке и шортах. Живехонького, слава богу. И все такого же красивого.

— Привет, — останавливается тут же Ваня.

Коротко поглядывает на Злату. Хмурится.

— Привет, Вань, — отвечаю без улыбки.

— Я тогда пойду, — робко кивает Злата и, странно оглядываясь, уходит.

— Иди, — отправляю ей в спину и обращаюсь к Соболеву. С серьезным видом. — Ты что-то хотел?

— Как дела? — спрашивает он, приобнимая меня за талию и отводя в сторону.

Снова окутывает своей аурой. Снова лапает, когда ему вздумается. А я, как немая, всё терплю.

— Нормально дела, — злюсь, выпутываясь из его рук.

Сталкиваемся взглядами.

— Ты что в ведро с краской окунулась? — кивает он на мой новый костюмчик.

Скептически осматривает с ног до головы, останавливаясь на обнаженной талии. Смотримся мы и правда комично. Я — вся в розовом, он — в белом.

— Вроде того, Вань.

— Ясно… Живенько так…

Соболев потирает затылок и озирается, а я складываю руки на груди. Воинственно получается.

— А у тебя как дела? — спрашиваю язвительно.

— Тоже нормально. Немного поболел вот…

— Поболел? — удивляюсь.

Пугаюсь вдруг. Почему-то об этом я не подумала.

— Ну да. С ангиной валялся пару дней. С детства такая фигня летом. В самую жару.

— Ужас, — мотаю головой ошарашено и… смеюсь.

Как-то видела картинку в интернете, где женщина что уж только не придумала про мужа из-за его молчания — и измену, и то, что разлюбил приписала. А оказалось, он весь день о том, что мотоцикл не заводится думал.

Вот и у нас с Соболевым то же самое получается. Я за эти дни столько себе всего насочиняла, а он болел, бедняга, оказывается.

— Ты уже позавтракала, Тая?

— Да.

— Снова одним панкейком? — усмехается.

— А ты снова пять съешь? — хитрю. — По-моему, ты поправился…

— Думаешь? — Ваня быстро смотрит по сторонам и с озадаченным выражением лица задирает майку на животе. — В каком месте?

Нервно сглатываю, разглядывая упругий пресс. Жира там ни грамма, а вот моих слюней скоро будет много.

— Я шучу, Вань. За время болезни ты даже похудел, — снова с сочувствием произношу.

— Это да… — морщится он. — Есть было нереально, горло болело, да и температура шкалила.

— Бедненький, — вздыхаю.

На душе вдруг снова легко становится. Так, будто эти несколько дней я гири за собой таскала, а Соболев их только что себе забрал.

С ним всегда как-то сразу легче становится.

— Ладно, Тая, сильно уж меня не жалей, ладно?

— Я попробую, — смеюсь.

— И вообще, — хватает Ваня меня за руку. — Предлагаю отметить моё исцеление мороженым…

Глава 14. Тая

— А тебе точно можно мороженое? — Спрашиваю недоверчиво.

— Вы с моей мамой из одной секты? — Усмехается Ваня, коротко кивая мимо проходящей девчонке в ярком купальнике и сетчатом парео.

Закатываю глаза.

Да блин!..

Он со всем отелем перезнакомился? Эта общительность подбешивает и вынуждает злиться. Ваню Соболева мне хочется с видом собственницы спрятать в темном чулане и условно «отложить на Новый год», но знаю, что не получится.

Уже по университету в курсе — у Вани много друзей и компаний. Везде его любят. Девушек-подруг рядом с ним я видела немало, но, чтобы он с кем-то из них встречался — ни разу не слышала.

Это странно, потому как его бьющая фонтаном мужская энергия и традиционность взглядов такие явные, что невольно хочется взять и разгадать этот сложный ребус.

Что же с тобой не так, Ванечка?..

Он в ответ на мои мысли сжимает руку и прищуривается.

— Правильная вся, Тая. Ты в курсе, что даже во время болезни можно есть мороженое? Это полезно.

— Ага, — скептически ухмыляюсь. — Что ж врачи не выписывают, раз так полезно.

— Смеется еще, — кидает на меня недовольный взгляд. — Мороженое, когда горло болит, обезболивает.

— Ладно-ладно, Вань…

Подходя к бару возле пляжа, счастливо хихикаю.

Солнце шпарит так, что футболка прилипает к спине, а щеки неимоверно печет. Сандалии вот-вот, кажется, приклеятся к выложенной витиеватым рисунком плитке. Подставляю лицо соленому морскому бризу, чувствуя на шее горячее дыхание. Эта легкая прохлада в сочетании с неимоверным жаром прожигает дыру в моей груди.

Невыносимо становится. Будто хочется чего-то неизведанного.

— Какое ты хочешь? — спрашиваю, касаясь пальцами холодной витрины.

Ваня обнимает сзади, тоже рассматривает ванночки с мороженым.

— Хочу… розовое, — он отвечает с улыбкой, и оставляет на моей пылающей щеке невесомый поцелуй.

— В смысле? Клубничное?

— Пусть будет клубничное…

— А я буду ванильное, — вежливо киваю бармену.

Забрав оба рожка, Ваня снова тянет меня к морю. Вжимаюсь в его ладонь сразу двумя руками и перебираю ногами по раскаленному от прямых солнечных лучей песку и камням.

Вокруг пока немного людей, основная масса ещё не позавтракали, многие спят.

В голове полнейший туман и раскоординация. Ещё час назад, поднявшись с подушки, я о Соболеве и думать забыла, а сейчас послушно иду за ним.

— Ты решил дойти пешком до Анталии? — ворчу, чувствуя усталость.

Ваня отпускает смешок и поглаживает большим пальцем мою ладонь.

— Почти дошли. Не вредничай…

— Мороженое всё растает, — морщу носик.

— Я тебе новое принесу. Какое захочешь.

Тяжело вздохнув, перемещаю одну ладонь на голову, которая оказывается такой же горячей, как песок. И это раннее утро. А что будет днем?..

— Давай здесь остановимся, — кивает Соболев на двухместную лаундж-зону в самом конце пляже: деревянный настил с перилами и крышей, по периметру занавешенный тонкими льняными шторами.

Наблюдая, как Ваня выкидывает на подушки, хаотично разбросанные по настилу, «Мальборо» с зажигалкой, дико смущаюсь.

— Что стоишь? — спрашивает Ваня, вручая мне мороженое и подцепляя майку со спины. — Раздевайся.