- Тут же, кроме нас, никого нет, – растерялась Лукерья, но быстро нашлась. – Своих я предупрежу, чтобы здесь умываться не вздумали.

- Ну, и что? Твою личину и через год кто-нибудь поймать сможет. Вот смеху-то будет!

- Даже через год? – заволновалась Лукерья. – И долго будут такими ходить?

- А, вот, сколько ты проходишь такой образиной, столько и они, – со смехом сообщила мавка.

- Мне должны скоро вернуть прежнее лицо, – заверила мавку Лукерья.

- Ну-ну, надейся и жди, – пропела проказница и исчезла.

Не сказать, что Лукерья стала переживать о тех троих, на коих окажется её личина, но расстроилась. Собралась, было идти домой, но под одной берёзкой заметила пучок щавеля. Сорвала и стала намеренно высматривать ещё. Повязала фартук, подхватила за концы и стала складывать в него щавель. Кроме щавеля попадался душистый лук. Его узкие нежные тёмно-зелёные линейные листья, покрытые сильным восковым налётом, без остроты имели лёгкий чесночный вкус. Потом приметила саранки. Надо будет прийти с ножом и накопать.

«А это что за розовые цветочки?», – Лукерья склонилась, разглядывая, вроде бы, незнакомую травку. Розовые цветочки размером с яблоневый цвет в пять лепестков и розовой серединкой, листочки сердечком, толстый, в палец толщиной, ползущий узловатый стебель. «Это же дербень-трава! Кашица из неё свежей или сушёной раны хорошо заживляет, отвар от внутреннего кровоизлияния помогает, кровь останавливает. Без ножа тут не обойтись. Обязательно после обеда приду».

Лукерья решительно подхватила ведро с черпаком и направилась по тропинке к дому, но сделав несколько шагов, остановилась. Что её заставило посмотреть вверх, она не поняла. Прошлась взглядом по старой берёзе вверх и замерла в восхищении. Примерно на высоте в три человеческих роста, чуть выше крепкого сука, чернела чага размером с человеческую голову.

«Хороша! Тимур хорошо по деревьям лазает. Пусть срежет». Довольная удачным походом к роднику, Лукерья шла к дому, неся в одной руке ведро, другой держала черпак и придерживала фартук со щавелем.

Не успела до дома дойти, как со стороны речки показались внуки.

Егорушка вышагивал впереди брата и размахивал палочкой, сбивая макушки травы. Тимур что-то нёс. Когда подошли ближе, Лукерья увидела в одной руке Тимура не менее десятка крупных окуней, нанизанных на прут, а в другой – мелкоячеистую сетку-авоську с шевелящимися в ней раками.

«Странно. Где он сетку-то взял?», – подивилась.

- Бабуля, смотри, что я нашёл! – прокричал Егорушка и побежал к ней. – Это волшебная палочка! Смотри! – протянул к ней палочку, похожую на небольшую школьную указку. – Только она не работает, – пояснил огорчённо.

Тимур, снисходительно улыбаясь, смотрел на братишку. Лукерья осмотрела палочку. По ней шёл резной узор из непонятных символов. Конец её, предназначенный для того, чтобы держать, был раза в два толще обычного карандаша, длиной палочка была не более тридцати сантиметров.

- Почему ты решил, что она волшебная? – спросила Лукерья, возвращая палочку.

- Бабуля, ты же видишь – на ней какие-то знаки. Значит, она не простая, а, может быть, волшебная, – убеждённо проговорил Егорушка. –  Но она не работает, потому что я не знаю, какие надо говорить слова.

Тимур сложил на траву свой улов. Сходил в сарайчик и принёс старую, но крепкую лохань. Налил в неё воды и выпустил из сетки раков. Раки были гораздо крупнее тех, что водились у них в речке на Земле.

- Пусть отмоются, потом сварим, – по-хозяйски рассудил он. – А с окунями, ба, испеки пирог.

- Хорошо. Опара, наверно, уже подошла, так что на ужин будет рыбный пирог. Только тут и на жарёшку хватит. По парочке можно поджарить на обед.

- Мне одного хватит, – предупредил Егорушка. – А второго Моте сырым отдадим.

- Не надо сырым, – проговорил Матвей, вывернув из-за угла дома. – Я жареных окуней люблю. А сырыми я головки с требухой съем.

После обеда, выйдя из туалета, Лукерья пошла в сарай, сама не зная зачем. Её прямо-таки потянуло туда. Вот, если не пойдёт, то что-то упустит. Недоумевая на своё спонтанное желание, Лукерья вошла в сарай. Против входа на стене ей бросился в глаза висящий в чехле предмет, напоминающий широкий нож.

Так и оказалось. Это был настоящий охотничий нож, по виду, из нержавеющей стали с костяной рукоятью и вырезанными символами по ней.

- Тоже, что ли, волшебный? – проговорила, разглядывая нож. – Или… наверно это обещанный многофункциональный предмет, – возникла у Лукерьи догадка. – Вот пойдём сейчас в березняк и проверим.

Лукерья поспешила к внукам, ожидавшим её. Егорушка держал лукошко под саранки, Тимур набросил на плечо мешок, а Лукерья взяла корзину, положив в неё нож.

- Бабуля, а что это у тебя? – обратил внимание на бабушкину находку Егорушка.

- Это я в сарае нашла, на стене висел, – показала Лукерья внукам нож.

- Ого! – воскликнул Тимур и, даже, присвистнул. – Ба, тут тоже знаки, как у Егорки на палочке, только другие.

- Бабуля, а он тоже волшебный?

- Думаю, что да. Нам же обещали многофункциональные магические предметы, – проговорила Лукерья, убирая нож в чехол.

- А давай, проверим! – загорелся Егорушка.

- Не получится, – осадил его Тимур. – В «Условиях» написано, что он превращается при желании и необходимости. Сейчас только желание, а необходимости нет.

- А твой нож тоже магический? – Егорушка с любопытством воззрился на нож, висевший у Тимура на поясе.

- Не знаю, но у него тоже на рукояти знаки вырезаны. Только у меня сетка магическая. Ты же видел. Она сначала была сеткой для ловли рыбы. Вон сколько окуней поймали. Потом стала сеткой-сумкой, когда я сказал: «Эх, раков-то как нести? Не в рубахе же». Она бац – и сумкой стала.

- Да, бабуля! Так и было. А вот палочка ни во что не превращается, – расстроено проговорил Егорушка.

Так с разговорами дошли до березняка. Матвей на сей раз пошёл с Лукерьей.

Тимур ловко взобрался на указанную берёзу, пристроился на суку и начал ковырять ножом, пытаясь отделить чагу от ствола. Но древесный гриб не поддавался.

- Эх, топорик бы сюда, быстро… ого! – повертел в руках ловкий топорик, оказавшийся вместо ножа.

- Бабуля! Бабуля! – прокричал Егорушка отошедшей от них бабушке. –  Смотри! У Тимура теперь два