до третьего разу. А сестры и другого младенца положили в коробочку и пустили в пруд. Вот еще царица стала беременна третьим и родила прекрасную дочь; сестры опять доложили царю, что ваша супруга родила неведомо что. Царь больше того рассердился, поставил виселицу и хотел было свою жену повесить; да приезжие из других земель короли сказали ему: «Лучше возьми да поставь около церкви часовню и посади ее туда: кто будет идти к обедне, всякий будет ей в глаза плевать!»

Царь так и сделал; а ей не только что плевать в глаза, всякий несет кто калачей, кто пирогов. А которых царица родила детей, а бабки в пруд попущали, царский садовник взял их к себе и стал воспитывать.

Эти царские дети росли не по годам, а по месяцам, не по дням, а по часам; царевичи выросли такие молодцы, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать; а царевна такая красавица – просто ужасть! И вошли они в пору и стали просить садовника, чтобы позволил им поставить дом за городом. Садовник позволил; они поставили большой отличный дом и начали хорошо жить. Братья любили ходить за зайцами; раз они пошли на охоту, а сестра одна осталась дома. И приходит к ней в дом старая старушка и говорит этой девушке: «Хорошо у вас в доме и красиво; только нет у вас трех вещей». Царевна спрашивает у старушки: «Чего же нет у нас? Кажется, у нас все есть!» Старушка говорит: «Вот чего у вас нет: птицы-говоруньи, дерева певучего и живой воды».

Вот приезжают братья с охоты, сестра их встречает и говорит: «Братцы! Все у нас есть, только трех вещей нету!» Братья спрашивают: «Чего же у нас, сестрица, нету?» Она говорит: «Нету у нас птицы-говоруньи, дерева певучего и живой воды». Старший брат и просит: «Сестрица, благослови меня, я пойду доставать эти диковины. А если я помру или меня убьют, так вы меня вот по чему узнавайте: поторкну[34] я в стену ножичек; если с ножичка капнет кровь, это будет знак, что я помер».

Вот он и пошел; шел-шел и пришел в лес. Сидит на дереве старый старичок; он его и спрашивает: «Как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?» Старик дал ему каточек: «Куда этот каточек покатится, туда и ступай за ним!» Каточек покатился, а царевич за ним; прикатился каточек к высокой горе и пропал; царевич пошел в гору, дошел до половины горы, да вдруг и пропал. В доме его тотчас же капнула с ножичка кровь; сестра и говорит среднему брату, что помер наш большой брат: вот капнула с его ножичка кровь! Отвечает ей средний брат: «Теперь я пойду, сестрица, доставать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды». Она его благословила; он и пошел; шел-шел, много ли, мало ли верст, и пришел в лес. Сидит на дереве старый старичок; царевич его и спрашивает: «Что, дедушка, как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?» Старичок говорит: «На вот тебе каточек: куда он покатится – туда и ступай». Старик бросил – каточек покатился, а царевич за ним пошел; прикатился каточек к крутой высокой горе и скрылся; полез он в гору, дошел до половины, да вдруг и пропал. Вот сестра дожидалася его много, много годов, а его все нет! И говорит: «Должно быть, и другой мой братец помер!»

Пошла сама доставать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды; шла она, много ли, мало ли времени, и пришла в лес. Сидит на дереве старый старичок; спрашивает его: «Дедушка! Как бы мне достать птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды?» Отвечает старичок: «Где тебе достать! Здесь похитрее тебя ходили, да все пропали». Девушка просит: «Скажи, пожалуйста!» И говорит ей старичок: «На вот тебе каточек, ступай за ним!»

Каточек покатился, девушка за ним пошла. Долго ли, коротко ли – прикатился этот каточек к крутой высокой горе; девушка полезла в гору, и зачали на нее кричать: «Куда ты идешь? Мы тебя убьем! Мы тебя съедим!» Она знай себе идет да идет; взошла на гору, а там сидит птица-говорунья.

Девушка взяла эту птицу и спрашивает у ней: «Скажи мне, где достать дерево певучее и живой воды?» Птица говорит: «Вот туда ступай!» Пришла она к певучему дереву, на том дереве разные птицы поют; отломила от него ветку и пустилась дальше; пришла к живой воде, почерпнула кувшинчик и понесла домой. Стала под гору спускаться, взяла да и прыснула живою водой – вдруг вскочили ее братья и говорят: «Ах, сестрица, как мы долго спали!» – «Да, братцы, если б не я, вы бы век здесь спали!» И говорит им сестра: «Вот, братцы, достала я птицу-говорунью, дерево певучее и живой воды». Братья возрадовались. Пришли они домой и посадили певучее дерево в своем саду; оно во весь сад распустилось, и поют на нем птицы разными голосами.

Раз как-то поехали братья на охоту, и попадается им навстречу царь. Полюбились царю эти охотники, стал их просить к себе в гости. Они и говорят: «Мы попросим у сестрицы позволения; если она позволит, то непременно будем!» Вот приезжают они с охоты, сестра их встречает, рада за ними ухаживать; говорят ей братья: «Позволь нам, сестрица, к царю в гости сходить; он нас честью просил». Царевна им позволила; они и поехали в гости. Приехали; царь их отлично принял и на славу угостил; стали они царю докладывать и просить, чтобы и он навестил их. Вот спустя некое время приезжает к ним царь, они его так же хорошо приняли-угостили и показали ему дерево певучее и птицу-говорунью. Царь удивился и говорит: «Я царь, да у меня этого нет!» Тут сестра и братья говорят царю: «Мы-де ваши дети!»

Царь узнал про все, обрадовался, и остался у них навсегда жить, и супругу свою из часовни взял; и жили они все вместе много лет во всяком счастии.

Куколка

Этот персонаж встречается в небольшом количестве сказочных сюжетов, в основном в тех, где действует угнетаемая мачехой падчерица. Куколка обычно является материнским благословением, и ее основная функция – помогать падчерице в выполнении различных заданий: от мачехи или Бабы-яги.

Однако кукла лишь в последнее время воспринимается только как детская игрушка. В традиционной культуре, прежде всего в обрядовых практиках и мифологических представлениях, кукла была весьма значимым предметом. Она занимала некое промежуточное положение между живыми людьми и неживыми предметами. При этом, являясь неживым предметом, кукла претендует на статус живого существа; такое очеловечивание окружающего мира – важная черта традиционной культуры. В обрядовых практиках кукла выступала заместителем человека: все, что невозможно сделать в рамках ритуала с человеком, обычно делалось с куклой.

В русской традиции куклы передавались от матери к дочери как оберег. Считалось, что куколки оказывают влияние на судьбу девушки, на ее плодовитость, на число будущих детей и взаимоотношения с мужем, поэтому игрушку подкладывали в кровать молодым или дарили на второй день свадьбы, чтобы повлиять на деторождение новоиспеченной семьи. Кукла выступала непременным атрибутом девушки-невесты, ею украшали свадебное деревце, которое несли от невесты в дом жениха, или свадебный экипаж. Иногда игрушка выступала двойником невесты: если девушка не присутствовала на предсвадебных церемониях, ее подруги могли участвовать в них с куколкой, одетой в праздничный наряд.

Существовали и куклы-заместители в похоронной обрядности. В ряде русских традиций, если в семье умирал ребенок, его мать делала куклу, которая считалась вместилищем души умершего. Были также деревянные куколки, которые символизировали умерших родственников и хранились как своеобразные святыни под иконами; их сажали за стол в поминальные дни (а иногда и на ежедневные трапезы). Кукол, символизирующих отсутствующих людей, изготавливали жены поморов, когда мужья уходили в море. Так же поступали родители, проводив сына в армию. Когда же «замещаемый» человек возвращался домой, куклу отдавали детям для игры.

Использовались фигурки и в лечебной магии: специально созданные куклы должны были «забрать» болезнь человека. Таким образом,