Шрифт:
Закладка:
С е н а т о р. До такого кощунства не додумались ни Эразм, ни Томас Мор, ни сам Лютер!
С к о р и н а. Горжусь, что мое переложение Библии на язык своего народа после чешского будет вторым в мире. У меня не было времени ждать, пока до этого додумаются другие.
И н к в и з и т о р. Теперь святые судьи убедились, что еретик печатал свои книги в союзе с дьяволом.
О д в е р н и к. Ну и тумак! Перед тобой же не просто книги. Перед тобой Библия! И чего бы стоила Библия, если бы на ней стояла подпись дьявола? И где вы найдете такого дьявола, который бы взялся за перевод и печатанье Библии?
Инквизитор подает знак, стражники вытаскивают Одверника и возвращаются на свои места.
И н к в и з и т о р. Кто помог вам совершить это чудовищное святотатство?
С к о р и н а. Откройте любую из двадцати трех моих книг, и вы убедитесь, что я сделал их один.
Е п и с к о п. Как вы смели без разрешения?!
С к о р и н а. «О век! О литература! Приятно жить, и неприятно было бы еще отдыхать!» — воскликнул ваш земляк Ульрих фон Гуттен, держа в руках первую немецкую печатную книгу. Почему же святое судилище отказывает в праве моему народу иметь свою печатную книгу?..
И н к в и з и т о р. Вас так воодушевил фон Гуттен, что вы пошли на ужаснейшее святотатство и еретическую дерзость.
С к о р и н а. На это меня воодушевил наш земляк, знаменитый ученый Краковского университета Ян Глоговский. А еще был у меня долг перед Фиолем Швайпольтом — зачинателем славянского книгопечатания в Кракове.
И н к в и з и т о р. Раскаиваетесь ли в содеянном?
С к о р и н а. Нет! Остаюсь верным клятве и в несчастье.
И н к в и з и т о р. Было ли вам известно, что названный Фиоль в 1492 году обвинен в ереси и что инквизиционная коллегия запретила ему печатать и распространять русские книги?
С к о р и н а. Как раз поэтому я и поклялся продлить его дело.
Е п и с к о п (кричит). Ты дьявол! Ты хуже богомерзкого Мюнцера! Только тот плебейский верховод знакомит своих перекрещенцев с текстом Библии!
С к о р и н а. А почему бы людям и не знать, что пишется в Библии?
Е п и с к о п. Потому, что Библия слишком твердый орешек для мирян и понимание ее требует посредничества церкви.
С к о р и н а. Посредничество не потребуется, если простые люди сами овладеют книжной премудростью.
И н к в и з и т о р. Тайны религии не должны быть доступны всякому, требует папа, а только тем, кто может их понимать так, чтобы вера не пострадала от этого.
С к о р и н а. И вы, и ваш папа боитесь, как бы Библия не попала в руки простых людей. Им же сразу бросится в глаза несоответствие между тем, что проповедовал Христос и что делаете вы в своих церквах и таких вот застенках!
И н к в и з и т о р (квалификатору). Назовите другие преступления еретика.
К в а л и ф и к а т о р. Их много, святой отец. Но основное заключается в утверждении, что якобы книги Библии не святыми пророками созданы, а «наипервей, — как он пишет, — от летописцев пописаны есть».
И н к в и з и т о р. Отрекаетесь ли от ереси сей?
С к о р и н а. Нет, ибо то истина!
К в а л и ф и к а т о р. Еретик ставит под сомнение создание господом вселенной из ничего. Он утверждает, что из ничего ничто быть не может.
И н к в и з и т о р. Отрекаетесь ли от ереси сей?
С к о р и н а. Не утверждаю, но и не отрекаюсь. Загадка сия суть над разумом человеческим.
К в а л и ф и к а т о р. Еретик в своих писаниях цитирует царей, державцев, философов и в то же время даже не упоминает отцов церкви.
С к о р и н а. Признаю этот грех, хотя и не раскаиваюсь.
К в а л и ф и к а т о р. Заповеди господние подаются еретиком не в установленной последовательности.
И н к в и з и т о р. Отрекаетесь ли от ереси сей?
С к о р и н а. Не вижу греха, ибо все заповеди перечислены. Ничего же, к примеру, не изменится, если кто-то из вас поменяется местами, скажем, с палачом.
К в а л и ф и к а т о р. Еретик проповедует: равная свобода всем, общее имение всех. Он утверждает, — цитирую, — что господь бог на добрых и на праведных напускает беды и немощи, а злым и несправедливым дает счастье и здравие.
И н к в и з и т о р. Отрекаетесь ли от ереси сей?
С к о р и н а. А разве то, что я с другом моим оказались перед судом вашим, не подтверждает моей мысли?
К в а л и ф и к а т о р. Требования еретика отречения от богатств звучат обвинениями церкви и светской власти.
С к о р и н а. Единственное богатство признаю я: чинити добрые дела и в них богатитися.
И н к в и з и т о р. Почему вы стали доктором медицины, если Краковский университет готовил вас для служения богу и церкви?
С к о р и н а. Я решил послужить еще и людям. С чего лучше мы можем начать, как не с нашей общей прародительницы природы, — подсказал мне Цицерон.
Появляется н у н ц и й и садится в стороне.
Е п и с к о п. Вы поганите храм природы. Вы идете за дьяволом, доктор!
С к о р и н а. Я иду за Галеном и Авиценной. Храм природы — мой храм и моя лаборатория.
С е н а т о р. Он хочет сказать — трупярня, где расчленяет покойников.
С к о р и н а. Перед сожжением своих жертв на костре вы расчленяете их живыми.
С е н а т о р. Мы делаем это, чтобы после смерти душа еретика не воссоединилась с телом его. А вот вы по какой надобности режете трупы и копаетесь в утробе покойников? Интересно, что вы там ищете?
С к о р и н а. Я выясняю, может ли то, что находится у человека в голове, при случае меняться местами с тем, чем наполнена его утроба.
С е н а т о р (с издевкой). Ну и как?
С к о р и н а. Судя по вашему вопросу, может.
Нунций взрывается хохотом. Его поддерживают и другие.
Н у н ц и й. Браво, доктор!
Причина смеха доходит и до сенатора.
С е н а т о р (истерично). Я требую позвать палача! Мои уши устали слушать издевательства и богохульства этого мерзавца! (Подавился, кашляет.)
Н у н ц и й (к членам судилища). Оставьте мне еретика, а сами подкрепитесь чем бог послал. Сенатора я бы оставил без обеда.
С е н а т о р. А почему вы так решили?
Н у н ц и й. Чтобы не случилось перемещения… Пускай уж лучше будет пусто и тут (трогает за лысину), и в утробе. (Хохочет.)
Все выходят.
Итак, доктор, вы хотите стать святым мучеником? Вы мечтаете о терновом венце? Вы ищете славы?
С к о р и н а. Я хочу счастья своему народу. И хочу, чтобы оно пришло к нему не через костры и виселицы, а через просвещение, науку и мудрость. Моя мечта — общество справедливости, в котором господствуют мир, согласие и законность. Глубоко убежден, что место человека под солнцем должно определяться не его родовитостью и вероисповеданием, но разумом, энергией, знанием и желанием быть полезным общему делу. Я ищу гармонии и совершенства в человеке, обществе, в мире. Я верю в человека, верю в его доброе, разумное начало, ибо мудрость и разум его есть мать всех добрых дел и учитель всякому доброму умению. Долг людей просвещенных — объединить мудрость Аристотеля с житейской мудростью.
Н у н ц и й. Мудрость дается нам богом, чтобы познать бога и объединить паству.
С к о р и н а. Моя держава…
Н у н ц и й. Держав много, бог один. И мы, его верные слуги и воины,
