Халил рассказал девушке, как вымотали его за несколько дней эти скалы, но все же он победил. Раббия была поражена рассказов. Особенно ее удивило открытие Халила, что озеро Албасты и эта скала повязаны тайными узами.

— А вторая скала — тоже с секретом, — Раббия загадочно смотрела на Халила.

— С этой девушкой я познакомлюсь завтра, — шутливо ответил ей Халил.

— Вон, видишь высоко пещеру? — Раббия показала на зияющее отверстие в отвесной стене.

— Да, знаю, это каптархона.

— И туда тебе, о смелый юноша, непременно придется забраться. — И Раббия поведала историю, рассказанную ей Шарифом-бобо. Халил долго смеялся.

— А что? Надо поспешить, иначе не будет подвига…

— Струсишь? — огорчилась Раббия.

— Да нет же, Раббия! Здесь скоро плотина поднимется, и как раз вровень с каптархоной пройдет дорога.

— Ну, тогда спеши, Халил. — Раббия, стегнув лошадь, пустилась вскачь.

Баскаков еще не вернулся, и Халил на свой страх и риск начал обследовать левобережную скалу створа, как раз ту самую, где была каптархона. Подобраться к пещере диких голубей было непросто, взять ее приступом он не смог. Тогда юноша подыскал канат метров на тридцать, взял на всякий случай с десяток костылей и один из мешочков, что у них были для проб породы. Он рассчитывал посадить в мешочек птенца.

Шариф-бобо все эти дни неотступно ходил за молодым инженером, следил буквально за каждым его шагом. Ведь он не без умысла рассказал своей внучке историю с голубями, надеялся на то, что влюбленный обязательно выполнит просьбу девушки — попытается взобраться на скалу, туда, где каптархона. После того, как Раббия рассказала деду о сообщении озера Албасты с рыжей скалой, желание старика отправить Халила к пещере окрепло.

— Все это враки, не верь пришельцам, они капыры[15], — угрюмо произнес он.

— Что вы, дедушка, они же инженеры, учились специально этому делу, — пыталась возразить Раббия.

— Одному аллаху известно, что есть и чего нет в горах! — заключил дэд беседу.

Шариф-бобо вдруг решил отправить внучку в Чашму, к ее родной тетке.

— Побудь пару дней у Шаропат-апа, пока я на дальнюю заимку схожу за травами. Больного навести. Ты же у нас сердобольная, — снаряжая в дорогу, сказал он Раббие.

Не хотелось уходить Раббие, тяжело было что-то на душе, но и ослушаться деда не могла.

Шариф-бобо проводил Раббию до створа.

— Дальше, Раббия, поедешь одна, а эту скотину с центральной усадьбы отправишь назад. Только смотри, морду ему повыше подтяни, чтобы он дорогой травкой не баловался. А так сам домой вернется, не впервой. Он этому у нас обученный.

— Хорошо, дедушка, все сделаю, как сказал.

— Передай от меня салям Шаропат-апа. Ну, давай, трогай, аллах тебе попутчик.

Раббия уехала, а старик, посидев немного на камне, свернул не к себе домой, а пошел от речки влево — прямехонько к скале, где высоко над землей за уступом зияло отверстие каптархоны. Более двух часов старик шустро, словно молодой, поднимался по известной ему тропе и зашел на скалу с противоположной стороны. Нашел укромное место в зарослях шиповника и стал выжидать.

Долго ждал Шариф-бобо, не раз проваливался в дрему, пока не услышал, как сноровисто карабкается по той же козьей тропе Халил.

Юноша взобрался на площадку, отдышался, глянул на створ, который был отсюда в каком-нибудь километре, и, резко выдохнув воздух из груди, как это делают спортсмены-бегуны или штангисты перед стартом, принялся разматывать связку каната. Затем вбил костыль, привязал к нему один конец каната-тралевки, другим обвязался сам и начал спуск.

Стена оказалась откосом, вскоре, потеряв упор под ногами, юноша завис, но, сориентировавшись, качнулся раз, другой и схватился за боковой выступ. Опять начал спуск. Вот с шумом откуда-то вырвались встревоженные голуби. Халил глянул вниз и увидел узкую, шириной не больше двух шпал, площадку.

Там пещера — понял он. Но вдруг канат под руками обмяк, и юноша, закричав, полетел в пустоту.

Сколько времени он лежал на узком каменном козырьке — он не знал. Когда пришел в сознание, увидел над собой мертвый камень, заслонивший от него весь мир, да маленький кусочек ясного неба, запутавшийся в колючих ветвях горной алычи.

Что же произошло? Попытался восстановить события. Взобрался на скалу… Начал спуск… Рухнул на узкую площадку. Обрыв каната?!

Лежал он на левом боку, хотел правой рукой ощупать себя, но лишь пошевелился, как вновь от дикой боли потерял сознание. Очнулся и начал исследовать себя, напрягая мускулы, шевеля пальцами рук и ног. Правая рука бездействует. И обе ноги бесчувственны. Сильно болела голова, с правой брови все еще сочилась кровь. Невредимой осталась левая рука.

Но надо было что-то делать! Халил напрягся, пытаясь привстать, чтобы хоть как-то осмотреться, сориентироваться в обстановке. Тут же все его тело и, казалось, даже мозг пронзила боль; страшным усилием преодолевая эту боль, Халил, в конце концов, слегка приподнялся и оперся спиной о скалу.

Вход в пещеру был в нескольких метрах от него.

С неимоверными трудностями, постанывая и хватая ртом воздух, Халил вполз в пещеру и сразу же свалился куда-то вниз. Закричал от боли, но сознания не потерял. В кромешной тьме невозможно было что-либо разглядеть.

Он повернулся спиной к входу, привалился боком к холодному влажному камню, закрыл глаза да так и заснул. Проснулся — вокруг еще большая темень, и вход не виден. «Значит, ночь, — подумал Халил. — Какая по счету? Если первая, то завтра искать еще не будут. Некому: Баскаков в Ташкенте, Раббия в Чашме, а этому старику, Шарифу-бобо, и невдомек, куда я отправился. Так что, придется коротать время в этой пещере!» Странное дело, страха он не испытывал, тревожили сильные боли и мучила жажда. Халил вспомнил, как он в первый раз попробовал чалап — напиток, приготовленный из кислого творога и родниковой воды с добавлением соли. Ах, как утолял жажду этот волшебного вкуса чалап. Халил облизал пересохшие губы.

Откуда-то снизу тянуло сыростью.

Кап, кап, динь, динь. Халил прислушался. Да это же вода, она совсем рядом! Халил хотел приподняться, неловко повернулся и съехал на несколько метров куда-то вниз. Он больно ударился ногами о что-то твердое, как ему показалось, о железо. Халил не стал больше рисковать, разумнее было дождаться утра. И он забылся неглубоким сном.

Разбудили его странные хлопающие звуки. В посветлевшем проеме пещеры что-то мелькало. «Это же голуби! — обрадовался Халил. — Вылетают после ночи!» И он долго лежал, не двигаясь, наблюдая за птицами.

Утро разгоралось, и в пещере уже можно было кое-что разглядеть. Влажные камни, высокий свод пещеры, исчезающий в темноте…