Алексей про себя просчитывал маршрут до переправы в километрах; сначала в танковой школе приучали их рассчитывать действия машины в цифрах, а потом и он сам привык возбуждение от боя приручать, переводя все в цифры.

Маневренная машина по шоссе может выдать до 70 километров в час. Если двигаться на самых высоких оборотах, то из-за скорости немцы даже не поймут, кто это промчался у них перед глазами. Это самое важное преимущество «тридцатьчетверки», что сделало ее танком номер один в сражениях против армии Гитлера. Боевая масса до 30 тонн позволяет Т-34 обогнать любого тяжеловеса, поэтому и нет ему в бою равных: не вязнет, по пересеченной местности движется 25 километров в час. Благодаря легкости выдерживает его почти любой мост, в отличие от монументальных КВ. Фашист только поворачивает башню, как шустрая «тридцатьчетверка» уже перемахнула на ту сторону реки или взобралась на холм подальше от смертоносных пушек «тигров». Быстрым ходом без остановок «семерке» понадобится всего лишь час, чтобы пройти через весь населенный пункт. Асфальт – это не пересеченная местность, можно не высматривать под гусеницами овраги или пни.

Двигатель мерно урчал, танк плавно шел вперед, оставляя после себя клубы серого дыма. Все быстрее и быстрее.

Выбивая искры железными гусеницами на асфальтированной дороге, «семерка» летела вдоль домов; черные остовы сожженных домов сменились добротными избами. Несколько человек в военной форме вермахта встретились им по дороге, но так и остались стоять с разинутыми ртами, не веря своим глазам: танк с красной звездой на борту мчится прямо по оккупированному селу. В голове у командира внутренний счетчик отмерял расстояние: еще 300 метров, и будет центральная площадь. У Руслана перед глазами мелькали сплошные заборы да узкая дорожка разбитого дорожного полотна с черными лужами, у Бочкина зудели глаза от того, как старательно он всматривался в прыгающую серую полосу справа. Старшие товарищи, Логунов и Бабенко, выглядели спокойными и сосредоточенными, словно не по вражескому городу едут, а на обычном марше в поле. Соколов вслед за ними внутренне подобрался, командир служит всегда примером и образцом для подражания.

Советский Т-34 вылетел на площадь, со всех сторон понеслись удивленные крики. Немцы кто отбегал в сторону, а кто схватился за автомат. По бортам слева и справа застучали пули, но из танка не раздалось ни одного выстрела. Хотя так было трудно удержаться, чтобы не дать в ответ очередь из пулемета или не отпрянуть от визиров в страхе, что сейчас вражеские выстрелы попадут в цель, пробив броню.

«Площадь перемахнуть и потом скрыться в узких переулках», – Соколов прижался с силой к ободу перископа. Внутри ни страха, ни сомнений. Впереди рискованный марш-бросок длиною в пару десятков километров прямо на глазах немецкого штаба, и повернуть назад, передумать уже возможности нет. Несколько стрелков пришли в себя и бросились к мотоциклам, что стояли возле здания бывшего сельмага, чтобы броситься в погоню. Еще десяток солдат под окрики офицера прыгали в ханомаг, в руках у них неловко висело большое орудие.

– Ружье противотанковое и связки гранат у немцев, – выкрикнул Логунов, которому удалось лучше всех рассмотреть подготовку немецкой пехоты.

– Ориентир – зеленый дом по правому флангу. Бабенко! Давай туда, и потом резко влево уходим под 60 градусов, и дорога пойдет на понижение!

Семен Михайлович воткнул первую передачу, танк замедлился, чтобы вписаться в поворот, потом снова начал набирать скорость. Вслед маневренному Т-34 без остановки грохотали выстрелы из автоматов и винтовок, которые были бессильны против железной бронеплиты. Соколов выдохнул: пока все шло, как он и рассчитывал. Немцы от растерянности не оказывали сопротивления, все серьезные силы – техника, артиллерия, стрелки – остались там, на дороге, зализывать раны после страшной битвы с танковым батальоном Савченко. Им осталось совсем немного, еще с полкилометра между околицами поселка – и почти половина пути пройдена.

«Семерка», затормозив одной гусеницей, провела маневр, проехав боком по чавкающей грязи с фонтаном хлопьев сырой земли, ушла вправо с площади. В приборы наблюдения, перископы и визирные щели, каждый из членов экипажа видел свою картинку. Соколов в своем МК-4 старался следить за общей панорамой, чтобы не вынырнул неожиданно из-за угла противник с артиллерией или броневиком. У Омаева в диоптрическом прицеле пулемета цепочка немцев, упав на землю, пыталась обстрелять танк. Он уже было нажал на гашетку пулемета, как вдруг за шинелями мелькнула детская голова в платке. Маленькая девочка замерла в ужасе у забора с опрокинувшимся ведром у ног. Нельзя стрелять, только в крайнем случае! И младшему сержанту пришлось смириться, сдержать свое желание пустить пулеметную очередь по вытянувшимся на земле ненавистным фрицам.

Заряжающий заметил их первый. Черная колонна из автомобилей неслась по соседней улице прямо на танк, из-под брезентовых бортов щетинились дула пулеметов и минометов. Противник объехал по соседнему проулку, угадав маршрут экипажа, и зашел с фланга.

– Немцы слева, в проулке! Грузовик легкий, на таком немцы пушку PAK возят!

– Бабенко, не сбавляем скорость, идем на таран! – мгновенно среагировал командир. Т-34 снесет легкую машину бортом, времени на остановку и выстрел нет. На ходу по ухабистой дороге попасть в движущуюся цель сложно, пускай даже и на близком расстоянии. Но самое страшное, что кругом дома, обычные люди, и промахнуться – это значит отправить смертельный снаряд в чье-то жилище. Нельзя жертвовать невинными стариками и детьми, пускай даже защищая свою жизнь.

Механик молча кивнул, продолжив дальше выжимать рукоятки управления машиной. Из проулка одна за другой выкатились трехтонки «Боргвард» и открытый легкий грузовичок «Мерседес», вытянувшись живой стеной перед стремительной «тридцатьчетверкой». С бортов стрелки открыли огонь из всего оружия, что у них было. Стрекотали пулеметы, взвизгивали минометы, дождем стучали по броне пули от автоматных очередей. Логунов, сидевший в передней части танка на месте наводчика, даже отпрянул в страхе назад от мощного ливня из пуль, ударивших по бронированным листам корпуса. И сам себя одернул: недостойное поведение для советского бойца! Тем более что пули от закаленной стали «Зверобоя» отлетают, практически не оставляя следа. Танк свернул на следующую улицу, подставив преследователям другой борт, и теперь дождь из выстрелов обрушился со стороны радиста. Как он этого ждал! Омаев прицелился в визир для прицела чуть боком, так, чтобы шальная пуля не попала в лицо, и пустил долгую очередь из пулемета прямо в ненавистных немцев. Все пули попали в цель, прошили брезент, разбили стекло кабины, осыпав осколками водителя. Отчего тот бросил руль и обвис на своем месте. Солдаты с криками начали падать с бортов грузовиков на землю. Но «тридцатьчетверку» было не остановить. На полном ходу танк под