Снова рывок за плечи, его выбрасывает из темного отсыревшего помещения обратно в водоворот картин и красок, на какое-то мгновение он видит самого себя рядом с существом в маске, что-то говорит тому, но уже нельзя разобрать ни слова… мир бешено вращается, и он вращается вместе с ним…

Внезапно все вокруг стало пронзительно-оранжевым, в лицо дохнуло жарким ветром пустыни вперемешку с изрядной долей песка. Он стоял, широко расставив ноги в наполовину ушедших в песок сапогах, крепко сжимая в руке костяную рептилию. Стена тумана исчезла, прямо перед ним высились изглоданные временем черные скалы, те самые, напоминающие гипертрофированного паука.

Как такое могло случиться? Неужели у него ничего не вышло? Охотник ошарашенно огляделся по сторонам, и вдруг заметил ее. Лазоревое пятнышко на ржавчине. Джейни, его Джейни стояла в каких-нибудь шестидесяти футах отсюда, почему-то босая, в том самом голубом платье, и пристально смотрела на него.

У Охотника перехватило дыхание. Он развернулся в ее сторону, не отрывая глаз от лица девушки, которая слабо ему улыбнулась и сделала пару неуверенных шагов вперед. Ему вдруг захотелось броситься к ней, сильно прижать к себе и никогда уже не отпускать — но что-то останавливало. Почему она здесь? Что происходит с ним самим? Он никак не мог понять, отпустил его туман или еще нет, и поэтому на всякий случай еще сильнее сжал в кулаке костяную фигурку.

Она улыбалась, протягивая к нему руки и медленно приближалась. Босая, по песку, который обжигал его ступни даже сквозь сапоги?

— Джейни? — неуверенно позвал Охотник, напряженно вглядываясь в ее лицо. Она ничего не отвечала, а только смотрела на него с улыбкой и осторожно ступала по песку, шаг за шагом. Порыв ветра растрепал золотистое облако ее волос, и бросил ему в лицо очередную порцию песка. Раньше здесь ветра не было, это точно.

Почему она молчит??

Он шагнул навстречу девушке, неуверенно улыбаясь. На этот раз не было ощущения нереальности происходящего, потому что это не было воспоминанием — не могло им быть! Он больше не смотрел на самого себя со стороны, а действительно находился здесь и сейчас на Оранжевой Территории, и Джейни тоже была здесь.

Их разделяло уже менее десяти футов.

— Джейни, это ты? — глупо спросил он, ничего другого в голову больше не приходило. Она сделала еще пару шагов вперед и кивнула, снова протягивая к нему руки.

Ее глаза. Что у нее с глазами???

Девушка смотрела на него практически в упор, и ее большие глаза беспрестанно помигивали, меняя цвет с бирюзового на туманно-серый и обратно… туманный! Охотник попятился, и Джейни, казалось, заметила неуверенность и страх на его лице: она перестала улыбаться и попыталась схватить его за руку — он успел отдернуть ее в самый последний момент, едва избежав прикосновения.

Она бросилась прямо на него.

Только отточенная годами постоянных тренировок реакция позволила Охотнику избежать столкновения: мгновенно сгруппировавшись, он отскочил в сторону, — девушка пролетела мимо, запнулась и повалилась на горячий песок; извернувшись, она тут же вскочила на ноги и печально уставилась на него наполненными туманом глазами, не предпринимая больше попыток приблизиться.

Он ничего не понимал: эта девушка внушала ему необъяснимый ужас и в то же самое время вызывала странное, щемящее чувство в груди. Может быть, туман вернул ее к жизни? Может быть, ему нужно отбросить свои сомнения, подойти к ней, взять за руку, погладить по золотым волосам?..

Как будто почувствовав его мысли, Джейни опять улыбнулась и неуверенно шагнула вперед. В этот момент произошли сразу две вещи: прямо за ее спиной, в каких-нибудь тридцати футах от Охотника, в воздухе появился прямоугольник черной пустоты с человеческий рост, хорошо знакомый ему по всем прошлым переходам; и что-то, похожее на раскаленную проволоку, внезапно обвило его правую кисть. Охотник вскрикнул от неожиданности и попытался отдернуть руку, но нечто держало его мертвой хваткой, причиняя невыносимую боль: крепко сжатый кулак с костяной фигуркой словно бы поджаривали на огне.

Левой рукой он рванул из-за пояса меч, и с силой рубанул вцепившееся в него оранжевое щупальце, выходящее словно бы прямо из песка: лезвие рассекло его на удивление легко, боль мгновенно отпустила, а щупальце рассыпалось в прах, но тут же снова собралось во что-то, напоминающее вылепленного из песка скорпиона размером с крупную собаку. Угрожающе выставив перед собой смертоносный хвост, чудище защелкало клешнями и двинулось прямо на него.

Охотник бросил быстрый взгляд на Джейни: та стояла у него за спиной с расширенными от страха глазами, прижав ладони ко рту — а за ней неподвижно реяла в воздухе дыра в пространстве.

Он оттолкнул девушку в сторону и бросился к порталу, но пространство вокруг них тут же замерцало, подернулось туманом — и переменилось.

Они сидят за покрытым аккуратной белой скатертью столом и пьют чай из фарфоровых чашек, изящно расписанными алыми и желтыми розами. Джейни напротив него, дети по обе стороны от нее — оба в отглаженных праздничных костюмчиках, румяные и тщательно причесанные. В окна с голубыми рамами заглядывает яркое весеннее солнце, разноцветные тюльпаны в искрящейся на свету стеклянной вазе тянут к нему хрупкие головки.

— Передай мне, пожалуйста, джем, дорогой? — она смотрит на него с легкой улыбкой, серые глаза лучатся спокойствием и уютом.

Он хочет взять баночку малинового повидла, которая стоит рядом, около корзинки со свежими булочками, но вдруг понимает, что в кулаке зажато что-то твердое — раскрывает сильно обожженную ладонь и видит костяного крокодильчика, почему-то раскрашенного в серый и оранжевый цвета.

— Папа, а что это у тебя? — мальчик с интересом смотрит на фигурку в его руке. — Можно мне?

Он колеблется. Что-то полузабытое подсказывает ему: «не выпускай его из рук, только не выпускай».

Джейни с недоумением смотрит на него.

— Дорогой, покажи ему игрушку, он аккуратно посмотрит, правда, зайка?

Мальчик кивает, не отрывая от статуэтки жадных глаз. Девочка тоже заинтересовывается, встает со стула и подходит к нему, пытаясь рассмотреть крокодила поближе. У нее точно такие же серые, подернутые туманом глаза, как и у матери.

Охотник резко встает, опрокидывая стул, прячет пылающую болью руку в карман и делает два шага назад. Дети испуганно смотрят на него, в глазах у них появляются слезы — а Джейни тоже поднимается из-за стола, не выпуская из рук ножа и намазанного маслом тоста.

— Останься, я прошу тебя, пожалуйста! — улыбка сбегает с ее лица и на нем появляется то самое, так хорошо знакомое ему печальное выражение. — Не оставляй меня здесь одну, милый, не