не знаю, — Владимир устало опустил голову и обреченно вздохнул. — Я больше тысячи лет знал, как жить и что мне делать. Но сейчас я впервые за свою долгую жизнь потерян, и я не знаю, как мне жить дальше.

— Ваша боль оправдана, и я вас прекрасно понимаю. Славик был мне очень дорог, мы были очень близки. Я сама не могу до конца смириться со всем произошедшим и принять его уход. — Мой голос снова сорвался, и я почувствовала, как дрожу. — Но я пытаюсь принять его смерть и продолжать жить.

— Я не могу с этим смириться. Это выше моих сил.

— Я и не призываю вас мириться с этим. Ваша боль — это часть вашей души, и она никуда не денется. Было бы странно, если бы мы все жили дальше, как ни в чём не бывало. И вы не исключение. Вы потеряли долгожданного сына, не успев узнать его и познакомиться с ним. Поэтому я вас прекрасно понимаю и ни в коем случае вас не осуждаю.

— Ты единственная, кто так считает. Остальные меня осуждают.

— Вы про Влада?

— Он, конечно, меня осуждает, но и твоя тётя меня не сильно поддерживает. Василиса, я бы сказал, даже хуже Влада наседает на меня. — Владимир усмехнулся и посмотрел куда-то вдаль. — Я сам не ожидал, что будет настолько тяжело.

— Я тоже…

— Давай не будем говорить о грустном. Я хочу узнать, почему ты приехала? Я отказался от своих сил и наследия, но чувствую, что у тебя была веская причина для визита. Ты сильно взволнована, и я ощущаю в тебе что-то, чего не могу понять до конца.

— Если быть с вами откровенной, то причина действительно была.

— У тебя что-то произошло?

— Не совсем так, — я замешкалась, не зная, стоит ли говорить Владимиру о моей связи с его сыном. — Точнее говоря, ничего дурного.

— Ты меня заинтриговала. В чём же дело?

— Пожалуйста, не волнуйтесь сейчас, хорошо?

Владимир медленно повернулся ко мне, и его взгляд впервые за последнее время снова стал проницательным и глубоким. Это был тот же взгляд, который я увидела при нашей первой встрече. Поняв, что я на правильном пути, я набралась уверенности и начала этот непростой разговор.

— Дело в моём сне. Точнее говоря, в том, что там происходило. Вчера ночью ко мне приходил Славик. И, как оказалось, он не очень доволен тем, что происходит с вами. Он попросил меня поговорить с вами и попытаться вернуть вас к жизни. На самом деле Славик попросил и меня вернуться к нормальной жизни, но за вас он переживает не меньше, чем за меня.

— Он ведь даже не успел узнать меня, — голос Владимира дрогнул. — Мы с парнем виделись всего два раза за всю его и мою жизнь…

— Этого хватило, чтобы он признал в вас отца и переживал за вас.

— Если бы я только знал. Если бы я узнал раньше, что у меня есть сын, то я бы незамедлительно забрал его у Альвы, — Владимир отвел взгляд в сторону, пытаясь скрыть выступившие из глаз слезы. — Любой ценой забрал и растил бы сам, как положено. В этом случае он, возможно, был бы жив…

— Я тоже так думаю. Я постоянно размышляю о том, что если бы не пошла на его день рождения в клуб, то не узнала бы о своих силах. И не было бы всех тех событий, которые произошли после этого дня рождения, и, возможно, он был бы жив. Мы не знаем, как было бы, но это уже случилось. Нам придётся смириться и двигаться дальше, как бы трудно это ни было. Самое страшное, что таким отношением к жизни мы причиняем боль ему. Славик сейчас очень страдает, наблюдая за нашими жизнями.

— С чего ты взяла?

— Он сам мне вчера сказал.

— Вы виделись?

— Если это можно так назвать. Но да, мы виделись во сне.

— Удивительно. Ко мне он ни разу не приходил.

— Славик сказал мне, что за всё это время он так и не смог добраться до вас и преодолеть ваше отрицание. Он хотел встретиться с вами и поговорить, но вы игнорируете свои силы и саму жизнь, отрицая все её проявления. Ваше отрицание настолько сильное, что Славик просто не может прийти к вам.

— Я даже не думал, что это возможно. Я считал, что ему это не нужно.

— Ваш сын хочет наладить общение с вами и поговорить как с отцом. Но он не может этого сделать, каким бы сильным ни был. И в этом, на самом деле, в большей степени виноваты вы. Я не призываю вас жить как раньше и быть прежним, но ради сына найдите силы хоть как-то жить и найдите смысл в жизни. Если вы найдёте этот смысл, вам станет легче, и вы сможете увидеться с сыном и наконец поговорить с ним после восемнадцати лет разлуки.

— Как он смог связаться с тобой? Насколько я понимаю, ты тоже не веришь в Судьбу и отвергаешь любые её проявления в жизни.

— На этот вопрос мне сложно ответить. Вчера я встречалась с Владом. Мы повздорили из-за всей этой истории и сразу же разошлись. Я пришла домой в подавленном состоянии и смотрела фильм «Виноваты звезды». Он вызвал у меня воспоминания и образы Славика и той страшной ночи. После этого мне приснился сон, в котором и произошла наша встреча. Видимо, мое сознание так этого захотело, что он смог пробиться даже сквозь мое отрицание сил и всех путей Судьбы.

— Я бы многое отдал за возможность увидеться с сыном. Пусть он мёртв, но сесть и поговорить с сыном вдали от мирской суеты — это всё, о чём я мог мечтать.

— Так сделайте всё возможное, чтобы исполнить свою мечту.

— Я не знаю, с чего мне начать.

— Вам, вроде, больше тысячи лет, а вы позволяете восемнадцатилетней девчонке поучать вас простым житейским истинам? Вам не кажется, что это неправильно?

— Возраст — это всего лишь цифры. Бывают случаи, когда люди и за тысячи лет не учатся разуму. А кто-то и за двадцать лет набирается ума и разума. Всё сугубо индивидуально, и не стоит измерять мудрость лишь годами прожитых лет.

— Когда вы так говорите, то вы ещё больше становитесь похожим на старика, чем в обычной жизни.

— Так по всем правилам и устоям я и есть старик. Мне всё-таки не сотня лет и даже не пятьсот, а в два раза больше.

— Да, но постарели вы за последний год,