Шрифт:
Закладка:
— Ах, мисс Спаркл! — Увертюр тут же расслабился. — Как вам премьера?
— Я была бы очень довольна, если бы посмотрела все, но тут случилось такое! Я уже даже придумала название — Дым и Зеркала.
— По-моему, звучит знакомо… — пробубнил Пшикс.
— Да? И где вы это слышали?
— Да не помню…
— Ну и отлично, тогда ничего страшного. Никто другой тоже не заметит, если это уже где-то было! А вообще, господин Увертюр, вы бы рассказали о сюжете спектакля — вкрутим это в статью о фееричных спецэффектах, добавим пару-тройку красивых прилагательных…
— Конечно, конечно, мисс Спаркл! Буду только рад. Понимаете, этот молодой человек, наш герой, он вернулся домой после учебы в другом городе, а потом…
И они ушли.
Начался плавный переход картинки в черное, чтобы новый кадр плавно и нежно склеился со старым, но Глиццерин прервал его:
— Спасибо.
— Что? — не понял Шляпс.
— Спасибо, что заступились. Это было… неожиданно.
— Этот ваш режиссер — настоящая бездарность…
— Ну, вы так не спешите…
— Гадина та еще.
— А, это да. За глаза мы зовем его Упырьтюр. Но только когда он в таком настроении, как сегодня.
— А мне это зачем знать? — люминограф вновь завернулся в пуленепробиваемую броню.
— Я подумал…
— Светопарат все равно не дам, — отрезал Диафрагм.
— О. Ладно.
Кто-то за их спинами снова откашлялся.
— Сегодня все что, сговорились? — Шляпс повернулся, и перед ним возникло улыбающееся лицо Честера Чернокнига.
— О! — загнусавил тот. — А вы, наверное, тот самый люминограф, который сегодня утром был у Бальзаме? И как вам его коллекция?
— Я бы предпочел об этом забыть…
— Ладно, поговорим об этом позже, — махнул рукой церемониймейстер. — А вы, молодой человек, здесь работаете? Ужас, как вы испачкались…
— Ага, — Пшикс всего лишь тремя буквами выразил весь спектр эмоций. Интонация — всегда королева бала.
— Ой, шоу было просто прекрасным! Такие эффекты и, главное, столько дыма… В общем, вижу, что вы устали, но я хотел выразить пожелание своего клиента и предложить вам маленькое сотрудничество.
— О, боюсь, вам придаться догонять господина Увертюра. Он главный режиссер, а я — пиротехник…
— О нет, как раз-то вы мне и нужны! Дело в том, что на свадьбу просто необходимо прекрасное шоу с хорошими спецэффектами, а сюжет мы и сами придумаем! И нам нужно больше дыма, это же так… важно!
— А у кого свадьба? — не выдержал Пшикс.
— Ой, а вы что, не слышали? У мадам Крокодилы!
— У Крокодилы?! — в один голос опешили пиротехник и люминограф.
— Да, я сам был в шоке, когда меня пригласили организовывать свадьбу, — Честер пожал плечами. — Ну так, что скажете?
— Я, конечно, не против, но…
— Чудненько! — Чернокниг повернулся к Шляпсу. — А вас мы хотим позвать сделать несколько свадебных люминок! Вы что скажете?
— Мне надо подумать…
— Вот и отлично! — свадебный церемониймейстер, видимо, услышал совершенно другие слова. — Как же мне повезло, что я встретил вас двоих сразу, меньше беготни! Тогда жду завтра утром в доме мадам Крокодилы — обсудим детали, условия и прочее…
— Кстати, — словно вспомнил Пшикс. — А вы кто?
— Ой, я что, забыл представиться? Совсем забегался, простите. Честер Чернокниг, лучший свадебный церемониймейстер всех семи городов! — Честер отвесил поклон.
— Ого.
— Отличная реакция! Мне нравится.
— Вы с Бальзаме родственники? — уточнил люминограф.
— Эта реакция мне нравится меньше, но да, вы правы! Ладно, жду вас завтра утром, у меня еще столько дел…
С этими словами Честер порхнул своей бордовой накидкой, пустил в воздух воздушный поцелуй по какой-то совершенно непонятной причине и скрылся.
Диафрагм Шляпс, ничего не говоря, пошел к выходу.
— Вы не туда идете! — догнал его Пшикс. — Давайте я вас провожу.
— Не буду сопротивляться, а то потеряюсь.
Выйти в холл оказалось совсем просто, но только если знать дорогу. Все театры устроены так, что зритель, вышедший в антракте по своим делам, самостоятельно сможет вернуться в зал только к концу второго акта.
— Господин Шляпс? — спросил пиротехник, когда они оказались в холле.
— Да?
— Точно не дадите сделать люминку? Ну хотя бы одну…
— Я подумаю, — бросил люминограф этакую фразу-полуфабрикат.
Думать он, конечно же, не собирался.
Смотря на уходящего Диафрагма, Глиццерин решил отряхнуть пиджак и поправить ворот. Пиротехник совсем не заметил, как смахнул маленькую, еле-еле мерцающую пылинку, которая полетела вместе с потоками воздуха и осела на шляпе люминографа приставучим репейником.
В отличие от вредного и колючего растения, пылинку заметить было практически невозможно.
Вопреки всем предрассудкам, в головах живут далеко не только тараканы — а то получается какая-то насекомая дискриминация. Тут есть и клопы, и короеды, и клещи, и прочая живность, которую обычно травят и истребляют. Каждый жук отвечает за какие-то отдельные мысли — как в той сумасшедшей истории, где в голове живут четыре эмоции, — только эти мысли не каждый любит. Зато, насекомые не устраивают парады и шествия из-за негодований по видовому признаку — конечно, если тараканы снова не начинают перетягивать условное ментальное одеяло на себя…
Жуки в голове Шляпса были бронированными, обмундированными в стальную броню и жили, как в пятизвездочной гостинице. Они были идеально выдрессированы, выполняя любые команды по щелчку пальца — но, в отличие от глупых кошек-львов, через горящие кольца не прыгали. Тараканы, клопы и другие жильцы черепной коробки делали только то, что, помимо человека, устраивало и их самих. А при свой бронированности готовы были хоть маршировать на войну, победить их нельзя ничем — собственно, такие вооруженные стычки происходили постоянно. И в любом споре тараканы да клопы Шляпса, настроенные радикально и решительно, давили противника аргументами прочными, как вулканический камень.
Сейчас, правда, насекомых, как и самого Диафрагма, припорошило розовой пыльцой — словно бы пеплом от вулкана в центре Помпей, но только извергающего фибры любви, которые розовыми осколками разбитых сердец осыпались на землю.
Вот Шляпсу такой образ в голову никогда бы не пришел, а насекомым в его голове — подавно. Чушь какая-то.
Тем более, после всего, что случилось за день.
Но даже обитатели пятизвездочного отеля в голове люминографа не были готовы к следующему удару, не то чтобы смертоносному или шокирующему, а просто… раздражающему.