– Водителя еще не нашли?

– Пока этап собеседований. Папа говорил, что, может, через пару недель уже кто-то будет.

– А почему бы Леле тебя разок не отвезти?

Я не выдерживаю и смеюсь.

– Это что, шутка такая?

– Почему? Я серьезно. Она ведь может тебя выручить.

– Не может.

– А если я ее попрошу?

– Только попробуй! – серьезно предупреждаю его я. – Леля очень ревностно относится к своим вещам, так что в итоге достанется и тебе, и мне. Ей и так не очень нравится, что ты меня возишь, а если ты еще и просить за меня начнешь…

– Я не вещь, – холодно замечает Ярослав.

– Прости, конечно, ты не вещь, я просто плохо сформулировала, но… ты ведь понял, о чем я?

– О том, что вы терпеть друг друга не можете? – усмехается он. – Понял, не дурак. А почему, кстати, у вас такая вражда?

Я растерянно замираю и пытаюсь подобрать слова, потому что… Ну это не вражда. Вражда – это когда оба человека терпеть друг друга не могут, а в случае с сестрой это скорее односторонняя неприязнь, потому что я в целом против нее ничего не имею. А вот она меня не любит и никогда не любила. Почему? Не знаю.

Может, мама как-то неправильно делила внимание между нами? Потому что я помню, как мама довольно много возилась со мной, пока я была маленькой: книжки мне читала, рисовала со мной, возила в магазин за игрушками. И помню, как Леля постоянно кричала, что я чужая и что меня подбросили. Одна раз мама ее за это сильно наказала, и с тех пор Леля эти слова стала говорить мне шепотом и тайком от родителей. А я ревела, бросалась на нее и начинала ее бить.

– Мама, Нюта опять ко мне лезет! – вопила Лена.

– Это она первая начала!

А мама устало вздыхала и говорила с укором: «Девочки, не ссорьтесь, ну вы же сестренки».

И если эти детские ссоры я хоть немного могу понять, то что сейчас Леля со мной не поделила – непонятно. Очевидно ведь, что именно она – гордость семьи, а я как раз та самая белая ворона, которую будут рады сплавить хоть в Лондон, хоть в Африку, лишь бы глаза не мозолила. Потому что родителей я разочаровала по всем фронтам: школу закончила с тройками, в университет не пошла, светскую жизнь не веду, зато все свободное время сижу и рисую картинки, которые никому не показываю.

Я вдруг понимаю, что Ярослав все еще ждет от меня ответа, поэтому уклончиво говорю:

– Просто мы очень разные. Далеко не все сестры и братья дружат, это нормально.

– Ну я в семье один, так что я далек от этого, – усмехается Ярослав.

Я стараюсь не смотреть на него, потому что иначе есть опасность залипнуть взглядом на этих широких плечах, на крепкой смуглой шее и на невероятной красоты руках, которые так уверенно лежат на руле. Я не знаю, почему он меня завораживает. Зато прекрасно знаю, что это неправильно – вот так смотреть на будущего мужа своей сестры.

– Слушай, – меняет он тему, – а почему ты сама не водишь? Это же несложно и удобно. Не будешь ни от кого зависеть.

– У меня есть права, – признаюсь я. – Но я так и не смогла сесть сама за руль.

– Почему?

– Боюсь.

– Что ж, Нюта, я думаю, я могу тебе в этом помочь, – ухмыляется Ярослав. – Преодолеем твой страх.

– В смысле?

– Буду тебя учить водить. И сразу говорю, что отказы не принимаются.

– Нет, спасибо, – качаю я головой. – В этом нет никакого смысла. Есть вещи, которые не созданы друг для друга. Например, я и машина.

– Кто тебе такое сказал, Нюта?

– Я сама знаю. Ярослав, ну правда…

– Зови меня Яр, – вдруг просит он и улыбается так, что у меня дыхание перехватывает. – А то я себя как на совещании чувствую. Ярослав, а что вы думаете о росте прибыли в следующем квартале? Ярослав, принести вам кофе?

Я не выдерживаю и смеюсь.

– Хорошо! Яр, так вот с вождением…

– Это свобода, Нюта, – перебивает меня он. – Свобода и независимость. Только представь! Ты в любой момент можешь сесть за руль и поехать куда хочешь. И никому не надо отчитываться, никого не надо ни о чем просить…

Звучит сказочно. Вот только… Я же помню этот сковывающий все тело ужас, когда я оказывалась за рулем. Права мне, конечно, выдали, но всем было ясно, что умение водить к ним, к сожалению, не прилагалось.

– Я боюсь, – тихо признаюсь ему я. – Ужасно боюсь.

– Свобода и независимость никогда не достаются бесплатно, Нюта, – замечает Яр, и звучит так, как будто он говорит сейчас о чем-то своем. – Неужели они не стоят того, чтобы преодолеть какой-то маленький страх?

– Я не знаю…

– Ну вот сегодня и попробуем, – обещает он.

– Сегодня?! Зачем сегодня? – у меня аж голос перехватывает, и я непроизвольно сжимаю пальцами ручку своей сумки. До побелевших костяшек сжимаю. – У меня сейчас занятие, а потом надо домой, и ты наверняка занят… давай в другой раз, ладно?

– В следующий четверг я не могу, – напоминает Яр. – Поэтому лучше сегодня. Закончишь рисовать свои шедевры, и поедем покатаемся. У меня как раз есть время.

– Так почему бы тебе не посвятить это время своей невесте? – неожиданно резко спрашиваю я. – При чем тут я? Зачем тебе со мной возиться?

В машине повисает молчание.

– Мне высадить тебя, развернуться и поехать к Леле? – спокойно интересуется Яр. – К чему это сейчас было, Нют? Что за истеричный выпад?

Я молчу, потому что и сама не знаю. Вырвалось как-то.

Мне не нравится, что он мне начинает нравиться. И насколько сильно мне хотелось бы провести с ним лишнее время, настолько же сильно я этого делать не хочу.

– Считай, что я просто о тебе забочусь, – наконец говорит Яр, так и не дождавшись