Она оглянулась на гостиницу. Отсюда дом казался черной точкой, и на пыльной дороге никого не было: ночью даже старатели держались подальше от пропасти. Хорошо уже то, что ни мачеха, ни брат с сестрой ее не догоняли: крепко уснули.

Горе застилало ей глаза. Алиана стояла одна на лужайке, где в последний раз говорила с бабушкой Мари.

Ей нужно было увидеть это место – последнее, где она видела бабушку Мари на ногах, разговаривающей – и живой!

Здесь было невыносимо красиво. Яркий лунный свет и мерцание прозрачно-белой ограды освещали тонкие деревья. Ветки качались на ветерке. Из полоски леса вдоль обрыва доносилось сонное воркование птиц и гудение щита на дальнем конце лужайки. В любой другой день Алиана наслаждалась бы одиночеством. Но сегодня она упала в высокую траву, обхватила руками голову. Грудь теснило от рыданий. Она старалась быть сильной, старалась как можно яснее вспомнить отца. Как звучал его голос – потрескивал, словно дрова в огне. И как щекотались его усы, когда он целовал ее в лоб. Алиана цеплялась за отцовские рассказы о матери: как по-доброму она встречала гостей, приглашала оторванных от дома людей в гостиницу как домой. И воспоминания о бабушке Мари она старалась вышить в самой глубине сердца: как та всегда находила для нее рисовый хлебец или другое маленькое лакомство, как лучилась улыбкой, стоило Алиане показаться на пороге.

– Папа, мама, бабушка Мари, – шептала она. – Если бы вы были здесь, все было бы иначе. Вы мне нужны. Вы мне так нужны!

Горячая слезинка скатилась у нее по щеке, а она еле сдерживалась, чтобы не завыть в голос.

– Бабушка, мне хотелось изменить твою жизнь. Хотелось подарить тебе свободу. Комнату – нет, целый дом, чтобы был совсем твой. Прости меня, бабушка.

Алиана подняла лицо к искрящимся звездам и задумалась, смотрит ли на нее сверху бабушка Мари. Ей до боли хотелось отыскать знак среди бесконечных, ярких, пылающих созвездий, а в памяти была только смертельная бледность застывшего бабушкиного лица.

И полная тишина.

А потом ее опалило горячим ветром. Алиана обернулась к щиту и заметила, что внизу сквозь него просвечивает мечущееся черное пятно и наружу просачиваются шум и огонь. Сквозь дымку горя она не разглядела мелькающих мимо нее теней, языков рыжего пламени. Земля зарокотала. Чары щита приглушили грохот, и все равно испуганные птицы снялись с насестов среди ветвей. Из их стайки вырвался хрустальный голубь и, часто взмахивая крыльями, полетел к перекрестку дорог.

Рассудок подсказывал: держись подальше от беды. Но Алиана раздвинула травяные заросли и прокралась к валуну у самого щита, готовясь, если что, шмыгнуть за камень.

А оказалось, камень и был самым опасным местом. По щиту протянулись царапины когтей, рваная ткань чар затрепетала, как обрывки занавески.

Алиана слышала рассказы о бесконечной черноте пропасти, но, увидев это своими глазами, съежилась, как от удара. Это было как океан густых чернил, заливших мир ночью.

Но то, что творилось на самом краю, она разглядела.

Алиана слышала про фейерверки. Несколько раз читала о них в старых газетах, подобранных в комнатах постояльцев. А может, это воздушная родственница светящейся светорыбы устремилась к побережью Ривеля? Та рыба такой и представлялась Алиане – огненными полосами, протянувшимися в непроглядной тьме.

А потом огненный след устремился вверх и ударился об ограду. Алиана задохнулась при виде искр, выбитых из мерцающего лунного сияния чар.

Все небо заполнил гневный клич, и ему ответило вызовом летучее создание – оно было гораздо меньше противника. Два зверя схватились в огненных вспышках, в блеске клыков и когтей. Алиана в темноте плохо различала их очертания, но видела, что большой зверь нападает на маленького, державшегося спиной к Алиане и к ограде.

Она уже готова была броситься прочь от прорехи – как бы не обожгло случайной струей пламени, – когда услышала тоненький плач:

– Чип… Чип…

Она обернулась. Нет, птицы все разлетелись. Это плакал крошечный детеныш, но Алиана не находила его взглядом и не узнавала голоса.

Вот опять. «Чип!» Голос раздавался по ту сторону ограды. Большой зверь взревел, ударил противника хвостом, и выбитые ударом искры осветили крошечный дрожащий комочек на краю утеса. Огромный враг рвался к нему, а его противник не сдавался, отчаянно отстаивая малыша.

Может быть, малый зверь, спасаясь, принес сюда этот крохотный комок. Алиана точно знала, что летучие звери – а кем еще могли быть эти призрачные существа? – не гнездятся у ограды. Тем более рядом с проходом в пропасть, где их сразу заметили бы искатели сокровищ и постарались бы захватить стóящих гору золота детенышей.

Тут большой зверь щелкнул зубами, и маленький с воплем обрушился в пропасть. Хищник с торжествующем ревом рванулся к комочку на краю утеса.

В пропасти водились злобные твари вроде теневых змей и их грозных родичей, ночных драконов, но попадались и мирные существа, просто застрявшие в разверзшейся сотни лет назад трещине земли и с тех пор приспособившиеся к жизни в темноте. Может быть, этот малыш был детенышем такого существа. По его беспомощному горестному плачу Алиана понимала, что защитить себя сам он не сумеет.

Но и ей было не пройти сквозь стену, пусть и разодранную когтями. Алиана поспешно выдернула травинку, поднесла к щиту на вытянутой руке. Стебелек сразу зашипел, задымился и рассыпался угольками. Сквозь прореху ей было видно, как подлетает большое чудовище. Она различила две длинные шеи и большущие головы, с печку каждая. Глаза светились углями.

Это… это ночной дракон. А малыш на уступе – его добыча. У Алианы сжалось сердце.

– Чип! Чип!

Беспомощный плач стал громче – детеныш увидел хищника.

Алиане бы уходить подальше, да что там, удирать со всех ног! Вернуться в гостиницу – там ей ничего не грозит. Там можно подождать еще год – до Бала селян, снова оплакивать бабушку…

Но она не раздумывая подхватила булыжник и со всей силы метнула в пролом ограды.

Стена зашипела, окрасилась багровым, зато прорыв расширился – только-только, чтобы Алина протиснулась, извиваясь по камням. Надо спешить, еще немного – и чары прожгут камень.

Воздух разорвал новый пронзительный визг. Малый дракон – а вблизи Алиана и у него разглядела чешуйчатую спину и длинные крылья – с визгом выбросил в двуглавого струю пламени.

Алиана соскользнула с обрыва в пропасть ровно в тот миг, когда столкнулись два дракона. Воздух пошел рябью, жестокий леденящий ветер продрал ее когтями.

Страх жег сильнее холода: по лбу у Алианы стекали струйки пота. В пропасти простирался пустынный, сумрачный мир, но ей некогда было осмотреться – она