Шрифт:
Закладка:
«Но ведь так рассуждает Добро», – понял Рафаль.
А Райан – не добрый. Как бы им ни притворялся.
И именно поэтому, когда Рафаль отказался от плана похитить читателя, Райан нашел читателя для себя.
Мидаса.
Райан хотел, чтобы мальчик стал всегдашником. Для чего – Рафаль не совсем понимал. Но, судя по тому, что произошло с Вулканом и Крюком… это все явно не к добру.
Только вот на этот раз случился неожиданный поворот.
Рафаль, как и его брат, тоже заглянул в душу мальчика. В тот момент, когда прижал его к дереву, когда поймал его гневный взгляд. Там, где Райан увидел уверенность в себе, Рафаль увидел что-то другое. Что-то, что заставило и Рафаля заинтересоваться Мидасом.
Оба Директора школы выбрали себе одного и того же читателя.
Райан, конечно же, об этом не знал.
Пока что Рафаль позволил ему забрать мальчика к себе в Школу.
На лестнице послышались шаги.
– Я попросил зачарованную кастрюлю приготовить твои любимые, – сказал Райан, входя в комнату с кружкой сандалового чая и тарелкой сэндвичей. – С огурцом, сливочным маслом и специями.
– Это твои любимые, – ответил Рафаль, стоя у окна.
– А твои что, нет?
– Нет, я люблю с кресс-салатом и яйцами. Ты так носишься со своим новым учеником, что вообще забыл обо мне.
Райан похолодел:
– Неправда…
– Как дела у Мидаса? – спросил Рафаль. Насчет сэндвичей он соврал. Он действительно больше всего любил сэндвичи с огурцом, сливочным маслом и специями. Но пора уже отомстить брату за все его игры.
– Учится пять дней, всегдашники постепенно его принимают, – ответил Добрый Директор, быстро ставя кружку и тарелку на стол. – Сначала они его дразнили за то, что он из неволшебной страны, – ну, знаешь, обычные подколки по поводу того, что его превратят в тритона или в артишок. Но потом он начал побеждать их на зачетах. Возможно, он станет нашим лучшим учеником. Твой декан Хамбург, кстати, недоволен. Он написал мне докладную записку, в которой заявил, что не одаренный магией читатель, учащийся в школе, – это отвратительная мерзость и он обязательно доведет это до твоего сведения. Я написал ему, что это была твоя идея.
Рафаль не заглотил наживку:
– А Мидас доволен? Не пытается сбежать?
– В первую ночь попытался, но быстро понял, что в Лесу живут жуткие существа, которые могут легко его съесть, а если он будет плохо учиться, то и в школе долго не проживет. А я убеждаю его, что его место именно здесь. Ну, знаешь, нахожу время, чтобы поговорить с ним.
«Еще бы ты не нашел», – подумал Рафаль. Он дохромал до своего стола и присел. Он попытался использовать заклинание, чтобы заживить ногу, которую сломал, когда врезался в барьер Гавальдона, но оно не сработало. Его магия теперь так же уязвима, как и его тело. Он мог бы попросить Хамбурга срастить кость… но Хамбургу, учитывая все последние события, тоже доверять не стоило, так что чем меньше декан знает о его состоянии, тем лучше.
Райан смотрел на него, переводя взгляд со сломанной ноги Рафаля на незаживающую рану на руке и обратно.
«Он знает», – подумал Рафаль.
Райан показал на перо, которое писало в открытой книге.
– Сториан начал новую сказку, я смотрю, – сказал он.
– Какую-то странную, про трех детей, которые отправились исследовать зачарованный остров, их схватили и отвели к каннибалам. Она никак с нами не связана, – отмахнулся Рафаль. – Я вот думаю, что нам делать с мостом Крюка.
Он показал кивком на каменный переход между черным замком Школы Зла и стеклянными башнями Школы Добра.
– Ну, «мостом Крюка» его лучше не называть, хотя именно Крюк таинственным образом сотворил его под покровом ночи и украл с его помощью наших учеников. Не надо увековечивать имя вора и грубияна.
– Я думал, мы его разломаем, – ответил Райан.
– Ты хоть раз задумывался, какую магию он использовал? – спросил Рафаль, смотря прямо на брата. – У Крюка в роду нет волшебников. Никакого магического дара. Кто-то должен был ему помочь. Кто-то, кто обладает чародейскими силами. Может быть, нам поискать ясновидящего…
– Давай разрушим его сегодня же, – настаивал Добрый Директор. – Можем сделать это показательно, на глазах учеников. Ты же знаешь, как никогдашники любят смотреть на разрушения.
– Но зачем его уничтожать? Ты так хочешь от него избавиться, словно тебя беспокоит один его вид, – подколол его Рафаль. – Я рассуждаю практично, как и должен Директор школы. Нам с тобой нужен легкий способ добираться из одной школы в другую, особенно учитывая, что ты не умеешь летать. И учителям – тоже. А на полпути мы поставим магический барьер, который не будет пропускать между школами учеников. Как тебе название? Мост-на-Полпути… Ну, если, конечно, ты не захочешь, чтобы его назвали в честь тебя.
– Меня? – переспросил Райан.
– Если бы ты не пытался так сильно сдружиться с Крюком, этого моста вообще бы не существовало, – сказал Рафаль.
Райан поднял брови. Он немного подождал, чтобы пауза стала неловкой. А потом сел на подоконник и посмотрел прямо на брата.
– Кстати, о барьерах. Мне интересно, почему щит в Гавальдоне пропустил нас, хотя мы забрали лишь одного читателя. Это тебя не беспокоит? Почему он пропустил нас, несмотря на нарушенное равновесие? Пожалуй, стоит и об этом спросить ясновидящего.
Рафаль не двинулся, хотя сердце забилось сильнее. Прежний Райан бы сейчас краснел от стыда, пытался умаслить его и все исправить. У этого Райана взгляд был другой.
– Я на самом деле хотел тебе еще кое-что сказать, – спокойно проговорил Добрый Директор. Он снял ботинок и показал кривую рану на голой ступне. – Она не заживает – точно так же, как не заживает твоя нога.
– Моя нога?
– Та, на которую ты хромаешь. – Райан отклонился назад, спрятав лицо в тени. – Ты что-то от меня скрываешь? Что-то, что мне нужно… знать?
Рафаль наконец выложил карты на стол:
– На что ты намекаешь, Райан? Что мы внезапно по прошествии ста лет стали… смертными? Если да, то это значит, что Сториан впервые усомнился в нашей любви. Что один из нас
