Шрифт:
Закладка:
Из этих размышлений Марию-Луизу вывело объявление о начале шествия. Все взгляды обратились к центру шатра. Там среди драпировок и тигровых шкур на подиуме высотой в три ступени возвышался трон, обитый золотистой парчой. Под бурные аплодисменты появилась графиня де Шабриллан в образе Шехеразады и, исполнив довольно незатейливый танец, заняла свое место на троне, за которым встали два евнуха с опахалами из страусиных перьев. Участники шествия, представляющие живые картины, один за другим продвигались по большому парадному двору под звуки зурны и ритм томбаков. Чернокожие рабы на вытянутых руках несли носилки, их сопровождали танцовщицы и баядерки. Огромное впечатление на всех произвел белый слон с великолепным балдахином на спине, под которым сидела восточная принцесса, усыпанная драгоценностями. На повозках в золоченых клетках сидели гости в костюмах райских птиц, сов и разноцветных попугаев. Они выражали свое почтение королеве вечера, поднося ей подарки, духи и цветы. Мария-Луиза постепенно забыла о пережитом смятении.
Затем распорядитель шествия объявил картину «Шестое путешествие Синдбада-морехода». К трибунам подъехала позолоченная повозка, усыпанная цветами. На ней восседали три индуистские богини в золотых тиарах. Через мегафон были объявлены имена герцогини Бизачча, графини д’Аркур и виконтессы Ла Тур дю Пэн. Перед повозкой бежала восточная танцовщица с колокольчиками в руках. Ею была не кто иная, как графиня д’Арамон. Мария-Луиза, которая до этого момента удивлялась, не видя своей кузины, пришла в восторг оттого, что Сюзанна оказалась в центре внимания. Ее настроение сразу же улучшилось. Значит, женщину из семьи Штерн все же могут признать своей в высшем обществе. Она не могла подавить чувство гордости, смешанное, правда, с некоторой долей зависти. Ей самой не предложили стать участницей шествия. Впрочем, в свои тридцать три года она, пожалуй, уже вышла из того возраста, когда можно выставлять себя напоказ. Просто у Сюзанны были свои связи и умение поддерживать контакты, так что перед ней распахивались некоторые двери, которые для Марии-Луизы оставались закрытыми. Тем не менее она отметила, что Сюзанна бежала впереди, размахивая руками, в то время как остальные члены ее команды чинно восседали на золотой повозке. «И все же от иерархии никуда не деться», — с горечью подумала Мария-Луиза.
Как только была представлена последняя картина шествия, лакеи распахнули французские окна особняка. Фосфоресцирующие лампы и хрустальные люстры осветили гостиные, до этого погруженные в темноту. Гости небольшими группами начали заходить внутрь. Горельефы и картины с изображением химер, смеющихся обезьян и бабочек говорили о пристрастии хозяев к экзотике. На консольных столиках стояли корзины с фруктами и возвышались огромные пирамиды восточных сладостей. Гостям предлагали шампанское и ликеры на серебряных подносах. Любезно поприветствовав хозяйку у входа в главный зал, Мария-Луиза и ее супруг прошлись по салонам. Гости уже разделились на группы исходя из родственных и дружеских связей. Присоединиться к такой компании было непростой задачей, а времени составлять план у Марии-Луизы не было. К ней подошла пожилая женщина: тяжелые украшения, глубокое декольте. Ее морщинистое лицо было чрезмерно напудрено, губы накрашены бордовой помадой, неровная линия карандаша подчеркивала черноту глаз. Казалось, никто не обращал на нее внимания. Мария-Луиза сразу узнала мадам Розенбаум, старую подругу матери. Наряд женщины — платье вавилонской императрицы — показался ей безвкусным. Мадам Розенбаум была известна своими решительными выступлениями в защиту капитана Дрейфуса. Она требовала пересмотра дела, и многие из постоянных гостей перестали посещать ее салон. Мария-Луиза совершенно не хотела с ней общаться — во всяком случае, не здесь и не сейчас. Но было уже слишком поздно. Опиравшаяся на трость старуха ее узнала и с воодушевлением принялась жаловаться на невоспитанное молодое поколение: никто не подошел поприветствовать ее, никто не потрудился предложить ей напиток. Несмотря на преклонный возраст, мадам Розенбаум любила