3 апреля выходной — я честно буду мучиться с похмелья!

Глава 4

На университет опускались сумерки.

Последний выходной заканчивался, и тонкий ручеек начинающих магов, из тех, кто не провинился и не лишился права покидать территорию заведения, тянулся обратно, чтобы завтра начать очередную битву с магическими науками.

Учебный корпус сегодня был пуст. Тишина была в лабораториях, не менее тихо и в библиотеке. Однако, корпус не был безжизненен.

На чердаке, в техническом помещении, где хранились расходные материалы для магов воздуха находились двое.

Первым был профессор артефакторики, что сидел за столом перед огромной сложной системой артефактов. Второй был профессором боевой магии — высоким подтянутым мужчиной довольно приятной внешности. Единственное, что выдавало в нем профессионала своего дела был небольшой ожог на левой щеке и черные пятна на кистях рук, свидетельствующие о страшной ране магией смерти.

— В этом вся суть нынешнего поколения, Лаврентий Павлович, — недовольно проворчал Артемий Герогиевич. — Сотни лет, тысячелетия такие как мы бились над точностью, максимальной эффективностью и результатом. А они?

Профессор боевой магии молча кивнул, наблюдая в небольшое оконце, за краешком солнца, что еще показывался из-за горизонта.

— А они по два года бьются, чтобы у их «Драконьего пламени» была эффектная форма дракона, — сморщился он да так, что невольно передернул плечами. — Что… что пошло не так? Где мы их упустили?

— Я думаю все дело в том, что мы слишком давно не воевали, — нехотя ответил артефактор и, предчувствуя слова собеседника, продолжил: — Погоди, я ни к чему не призываю. Однако, давай посмотрим правде в глаза. Это мы, молодые, шли на запад с гордо поднятой головой. Это мы с тобой помним «императорские отряды», где любого одаренного обучали одному атакующему и одному защитному заклинанию. И от того как хорошо они успели за пару месяцев освоить данные заклинания зависела их жизнь.

— Хреново учили, — буркнул боевик. — Из них выжили единицы.

— Да, но и они сделали свое дело, ценой своей жизни, — кивнул артефактор. — Эти молодые ребята и зрелые мужики смогли не только удержать фронт, но и обломать зубы противников. Я о том, что мы с тобой видели, что там происходило. Мы с тобой каждую кроху силы экономили, разводя огонь обычными спичками и ночуя в земляной яме…

— Блиндаж, — тяжело вздохнул Лаврентий Павлович.

— А бывало и просто в яме, — напомнил Артемий Геннадьевич и поправил продолговатую палочку, вокруг скапливались микроскопические светящиеся песчинки. Как только они собирались в плотную искру, то тут же превращались в капельку, что падала в подставленную пробирку. — Суть не в этом. Суть в том, что мы с тобой имеем опыт. Тот самый опыт, что говорит нам о главном — во времена военных действий вся эта показушность яйца выеденного не стоит! А что у них?

Профессор боевой магии тяжело вздохнул, оторвал взгляд пейзажа в небольшом окошке и взглянул на собеседника. Тот уже заменил пробирку, и налил в две рюмки светящейся жидкости.

— У них нет ни великой катастрофы, ни войны, ни великой смуты, — продолжил Емельянов. — Им не за что биться. Вот и выходит, что вроде как маги нужны, а с другой стороны нет великой трагедии.

Лаврентий Павлович тяжело вздохнул, подошел к столу и взял одну рюмку.

— Потерянное поколение, — вздохнул он и протянул руку, чокнувшись с профессором артефакторики.

— Не все, — возразил тот, после чего они опрокинули светящуюся прозрачную жидкость внутрь.

Профессор боевой магии, проглотив содержимое, замер на пару секунд, после чего поставил рюмку на стол. Он сжал кулаки и резко разжал.

Тр-р-р-р…

Мелкие молнии пробежали по его пальцами, образуя подобие перепонок, но тут же исчезли.

— Инерийский залив, — произнес он, глядя на артефактора. — Семьдесят второй день осады крепости Тавор. Генеральное сражение. Пол пятого утра.

Профессор молча кивнул, наблюдая за собеседником.

— Ты был на третьем орудии. Вместе с моим братом. Антошей.

— Последний из «императорского отряда», в той крепости, — кивнул Артемий Геннадиевич.

— Его накрыло ближе к утру. Помню небо было серым. Облачность низкая. И этот… этот вкус на губах…

— Соленый ветер, гарь и паленая плоть, — кивнул ему артефактор заглядывая в рюмку. — Вкус крепости Тавор.

Артемий Геннадьевич молча поднял взгляд на своего старого друга. Тот молча пялился на систему артефактов, что выдавливала жидкость в следующую пробирку.

— Можно…

— Нет, — отрезал артефактор. — На сегодня все.

Он достал небольшую палочку, что собирала искры, дунул на нее и отложил в сторону. Содержимое пробирки он опрокинул в себя.

— Хватит. Воспоминания нужно доставать медленно и постепенно. Ты сам все знаешь, — произнес он и поднялся.

Лаврентий Павлович снова сжал кулаки и разжал.

— Не спорь. Так надо.

— Он успел что-то сказать? — спросил профессор боевой магии.

Артемий Георгиевич молча достал небольшой браслет из металла с красным оттенком и протянул его собеседнику.

Тот принял браслет и уставился на отчеканенную надпись на нем: «Пока дышу — это не конец». Несколько секунд разглядывая браслет с совершенно каменным выражением лица, он закатал рукав, где висело пять таких же браслетов с другими надписями и одел его на руку.

— Все нормально? — спросил Емельянов, стараясь заглянуть в глаза Лаврентия.

— Нет, — холодно ответил он.

Артефактор поднялся, подошел к боевику и взял того за плечи. Уставившись ему в глаза, он произнес:

— Держись.

— Держусь, — кивнул тот.

Профессор, спокойно подошел к столу и взял небольшой снимок, на котором было мужское тело, в мутном пятне.

— Смотри сюда, — протянул он ему схему энергоканалов. — Распечатал специально для тебя.

Тот опустил взгляд на снимок, встряхнул головой и произнес: