Николай…

Шустрый Колян, придя из армии, в институт решил не поступать. Замутил с синягинским мужем совместное предприятие по доставке в Россию из Дойчланда подержанных иномарок. И не прогадал. Пока Глеб просиживал последние штаны в аудиториях и библиотеках, сколотил весьма неплохое состояние. Ходил этаким бесстрашно-безупречным рыцарем, закованным в малиновые доспехи, скреплённые под шеей золотой цепью толщиной в сложившиеся обстоятельства. Да ещё и потешался над менее удачливыми приятелями. Глеба, правда, не гноил. Наоборот, звал его – свежеиспечённого молодого специалиста – к себе, управляющим в автосалон, обещал приличную зарплату. Да тот, птица гордая, отказался, устроился экономистом на какую-то полудохлую фабрику. С ежеквартальной зарплатой, равной полупрожиточному минимуму.

Нет, потом-то всё, естественно, наладилось…

Ну, вот и она – точка отсчёта шагов.

Чернёный креозотом и солнцем покосившийся деревянный столб. Прибитая к нему двумя гвоздями ржавеющая серо-зелёная вывеска. «С. ансар. а». Литеры «л» и «г» давно отвалились, но по оставленному грязному следу легко угадываются. Этакая нечаянная метафизика. Смешно? Пожалуй. Ни кассовой будки, ни перил. Щели между бетонными плитами такие, что можно кулак просунуть. Или оступиться, коль засмотришься на дикую и почти никем не востребованную красоту. Или, если о чём-то крепко задумаешься…

– Твоють! – Глеб и оступился, погружённый в мысли. Чуть не упал…

Да, потом всё наладилось.

Не проработав на фабрике и года, понял, что это не его. Ушёл в свободное плаванье. То есть в свободную бухгалтерию. Взял под крыло с десяток предпринимателей, которым сперва помогал составлять отчёты, потом, поднабравшись и наблатыкавшись, и от хамских госпоборов уходить. В общем, зажил. Не то чтоб в необузданной роскоши, но более чем неплохо.

С Коляном виделся теперь только по датам – днюхи, новогодья, шашлымайские выезды, ещё что-то. Да оно и понятно – работа, личные обстоятельства. И у того, и у другого. Глеб, раскрутившись, открыл аудиторскую фирму. Николай, развернувшись, послал куда подальше жадного и, прямо скажем, не семи пядей во лбу Любиного боша. Переключился на новьё. Случайно задружившись на каком-то званом мэрском банкете с деловаристыми японцами, стал официальным то ли трейдером, то ли дилером. Салонов понаоткрывал штук десять – «мазды», «ниссаны», «тойоты», прочее, прочее, прочее. Плюс – сервисные станции, сеть магазинов запчастей. В олигархи? Нет, не целил. Смеялся: «само так получилось». Но остался человеком. Хоть и не без понтов, но не злым и вполне отзывчивым, что в среде крупного бизнеса всё-таки нонсенс.

Да и Глеб полностью не оцифровался. Аудит аудитом, однако жизнь-то продолжается. Женился. Развёлся. Спустя пять лет снова женился. И снова… Нет, пока до развода дело не дошло, но грань… Ох уж эта грань…

За четвёртым поворотом взору ожидаемо открывалась небольшая поляна, посреди которой рос дуб. Неожиданный, светлый и словно декоративно-бутафорский в иззелена-чёрном хвойном лесу. Настолько толстый, высокий и величественный, что друзья прозвали его Лукоморским. Подвыпивший Колян даже голду со своей тонкой шеи порывался на него перевесить. Чтоб «в натуре, как в сказке».

Да-да! Слансаргу Глебу открыл именно Николай.

То случилось чуть больше года назад. В начале июня. В субботу.

Глеб, отправив супругу в очередной круиз, валялся в постели перед телевизором, бубнящим кулинарными затейниками. Откровенно кайфовал, пуская струйки сигаретного дыма в жидкокристаллическое, безобразно-округлённое широкоформатной настройкой, лицо младшего Урганта. В гости до обеда никого, естественно, не ждал. Оттого электрический зов не отключённого по рассеянности домофона стал неприятным сюрпризом. Гудке на десятом, когда настроение, – не говоря уж о сломанном кайфе, – было окончательно испорчено, Глеб, припомнив весь свой словарно-обсценный запас, выкатился из-под одеяла и решительно-яростно потопал в прихожую. Однако, увидев в дисплее улыбающуюся физиономию лучшего друга, поостыл. Почти.

Он прекрасно помнил, как тогда, превозмогая дикое «не хочу», садился в вонючую электричку. Если б не коньяк, предусмотрительно купленный Колей в привокзальном магазинчике, та поездка закончилась бы на следующей же станции.

Да. К платформе «Слансарга» автомобилем было не добраться. Дорог, кроме железной, туда проложить не удосужились. Впрочем, а зачем? Если б та самая загадочная Слансарга – село ли, деревня или хотя б выселок, – была привязана к одноимённому полустанку, другое дело. А так…

– Ну и что, что приснилось… Ты понимаешь, дружище, – говорил Николай, отхлёбывая «Арарат» прямо из горлышка, – это интуиция. Знаю, вот ты сейчас смотришь на меня и считаешь законченным придурком… Да я и сам…

Коля отвернулся в окно, за которым мелькали столбы и деревья. Умолк на полуслове.

– Ладно тебе, брат, – отмахнулся Глеб. – Приснилось и приснилось. Слансарга, говоришь? Интересное название… А, плевать с высокой колокольни! Главное – не слишком далеко. Прокатимся на природу. Вдвоём сто лет никуда не выбирались. Помнишь, как в шестом классе из дому в Чернобыль решили сбежать? С радиацией бороться?

Друзья от души расхохотались. Выпили. Наконец-то отпустило.

– Эх, если б не Синягина, лежать бы нам с тобой теперь под свинцовыми одеялами, – отсмеявшись, проговорил Николай.

– А при чём тут Любка? – поднял брови Глеб.

– Здрасьте, приехали! – Коля хлопнул себя ладонями по коленям. – Это ж она нас сдала!

Глеб склонил голову на плечо и пристально посмотрел другу в глаза.

– А ей, значит, ты растрепал. Так?

– Ну, я… Очки зарабатывал, – печально улыбнувшись, вздохнул Глеб и снова уставился в окно…

Сюда, на платформу «Слансарга», вдвоём они приезжали ещё только раз. Спустя неделю. Но тогда погода – весь день лило как из ведра – насладиться природой не дала. Только вымокли и продрогли. Потом, уже по возвращении в город, сидели чуть не до полуночи у Коли, смотрели под пиво какой-то тухлый матч нашей сборной. Не дождавшись окончания, распрощались, вызвали Глебу такси. И…

И с тех пор не виделись. Николай исчез…

Вот так вот взял и пропал. Как сквозь землю провалился. Если б счета обнулил, можно было б заподозрить в бегстве за бугор – фискалы последние полгода доставали его не по-детски, каждый месяц проверки устраивали, словно кто-то настучал, накляузничал, решил разорить. Может, конкуренты, может, доброжелатели, которых во все времена хватало. А, может, просто так срослось. Пути ж неисповедимы, давно доказано…

За дубом тропа немного расширялась, но идти по ней становилось труднее. Мохнатые колючие ветки склонялись довольно низко, потому высокий Глеб вынужден был постоянно двигаться согнувшись. Или работать руками, освобождая себе пространство. Вот только это не выход – исколотые руки начинали саднеть быстрее, чем спина и шея. Впрочем, пытка продолжалась не слишком долго – минут десять. До оврага. Дальше Глеб и не ходил.

Лог, широкий и глубокий,