– Лицо его знакомо. Кажется, чиновник из департамента строительства, – произнес Матвей после их ухода. – Давно твоя мама с ним?

– Не знаю. Мы не общаемся, – пожала я плечами, радуясь, что и сейчас долго не пришлось, а то обязательно бы поругались.

Но полностью избежать разговора не удалось. Уже наутро меня разбудил звонок.

– Скажи, что это неправда! – потребовала мать.

– Что «это»?! – спросонья уточнила я, ничего не понимая.

– Вы с Матвеем снова вместе?

– Он хочет все вернуть, – обтекаемо ответила я, не желая врать.

– А как же помощь Виталику? Значит, ты не собираешься продавать квартиру?

– С какой стати нам ее продавать? Мы до сих пор не разведены, это наша квартира, наша семья.

– Тварь! Какая же ты тварь! – От воплей матери у меня даже глаза открылись. – Значит, когда отец тебя умолял вернуться к мужу и его выручить, ты хвостом вильнула и ушла, слишком гордая. А стоило мне попросить помочь Виталику и продать квартиру, ты тут же метнулась под крылышко к Матвею? Опять не хочешь свою семью поддержать!

– Знаешь что, мама! – взорвалась и я. – Я же не спрашиваю тебя, почему ты всю жизнь меня в упор не видишь, а младшего братика готова в задницу целовать! Тебе наплевать, как я жила все это время, когда меня пинком из дома выгнали: где спала, что ела. Но это твое дело и на твоей совести. Меня же проблемы семьи Виталика не волнуют! Сумели родить ребенка, пусть дальше сами думают, как его воспитывать. Если денег не хватает, пусть работать идет! Я и учусь, и работаю, не переломилась. А моя доля квартиры к твоему драгоценному Виталику и тебе никакого отношения не имеет! Так что дырка вам от бублика, а не квартира! Можешь забыть обо мне и не вспоминать, как не вспоминала все эти годы.

– Эгоистка!!!

Но я бросила трубку, не желая ее больше слышать. Наконец-то я все высказала. Из глаз брызнули слезы. Вот вроде уже давно не ребенок, но как же больно ранят детские обиды. Я же всю жизнь понять не могла, почему она меня не любит. Ладно отец, еще можно понять: мечтал о сыне и наследнике, ему все внимание. Но мать?! Разве не должны быть для нее дети одинаковы? Она же относилась ко мне еще холоднее, чем отец.

«Ладно, хватит киснуть!» – сказала я себе. Вытерла слезы, глядя в потолок, и тут же простонала:

– О че-о-орт!

Было неприятно обнаружить себя на старой квартире. А все Матвей виноват! После премьеры он все же уговорил меня продолжить вечер и погулять. Привез уже под утро на нашу квартиру, оправдываясь, что на автопилоте приехал на старый адрес. Спать хотелось ужасно, и мне было уже все равно где, но не все равно с кем. Дверь я захлопнула перед его носом без сожаления. Но у меня днем клиент, и вместо того чтобы не спеша поваляться в постели, придется ехать на съемную квартиру за нужными вещами.

Я вылезла из кровати и поплелась в душ. Долго стояла под струями воды, приходя в себя. И чего я так расстроилась? У меня, наоборот, все налаживается! Квартира есть, работа есть, образование скоро будет. Любовь матери? Так жила без нее как-то и дальше проживу, уже не маленькая, чтобы в материнской юбке нуждаться. Надеюсь, после нашего разговора она уже навсегда забудет про меня.

Но оказалось, мать умеет преподносить сюрпризы и наш разговор посчитала незаконченным. Наверное, была неподалеку где-то, раз звонок в дверь застал меня выходящей из ванной. Я ожидала увидеть Матвея, но за дверью стояла мать.

– Пустишь?

Я молча посторонилась, давая ей пройти.

– Ты одна?

– Да. Проходи на кухню, я сейчас оденусь.

Одно дело дразнить своим видом бывшего, и совсем другое – разговаривать с матерью. Хотелось быть не в полотенце, а застегнутой на все пуговицы.

Быстро одеваясь, я гадала, зачем она пришла. Шум кофеварки заставил меня замереть на месте. Это что-то новенькое! Обычно мать ждала, когда ее обслужат. Или жизнь в одной квартире с Виталиком ее изменила? Помощников по хозяйству, скорее всего, больше нет.

Когда я зашла на кухню, то удивилась еще больше, увидев на столе две чашки с кофе. Чтобы мать и обо мне позаботилась, это должны все волки в лесу сдохнуть!

Взгляд прикипел к папке с документами, которую я вчера неосмотрительно оставила на столе, когда пришла. Мать вроде не обратила на нее внимания, рыская по шкафчикам в поисках съестного. Пока она рассматривала найденную железную банку с печеньем, я убрала папку на стул рядом, с глаз долой и от греха подальше.

– У тебя в холодильнике шаром покати, – заметила мать, выставляя на стол печенье.

– Сломался, только вчера сделали, – на ходу придумала я. Это еще хорошо, что в кофеварке оставались зерна. Наверное, Матвей засыпал, когда заезжал сюда.

– Нам давно следовало поговорить, – произнесла она, сев за стол.

Но вместо того чтобы начать разговор, замолчала и отпила кофе. С мыслями собирается? Я тоже отпила из чашки, невольно поморщившись от обилия сахара, но фыркать не стала, чтобы ее не обижать. Обычно я пью со сливками и несладкий.

– Горько? – Мать бросила на меня обеспокоенный взгляд. – Извини, сливок не нашла.

Вроде и извинилась, но последняя фраза прозвучала с вызовом и немного надменно. Что-то я никак не могла понять ее настроения.

– Ничего, нормально, – отпила я еще глоток. – Так о чем ты хотела поговорить?

– Подожди. Можно твой телефон? Мой сел, нужно кое-что посмотреть.

– Сейчас принесу.

По-прежнему ничего не понимая, я встала и сходила за телефоном. Разблокировав, дала ей. Краем глаза следила, куда она полезла, опасаясь, что начнет смотреть мои сообщения или звонки, но мать зашла в интернет, набирая в поиске запрос.

Время шло, она переходила с сайта на сайт, уткнувшись в телефон, а я давилась паршивым кофе.

– Мама, так о чем ты хотела поговорить? – теряя терпение, спросила я.

Бросив на меня непонятный взгляд, она отложила телефон. Чуть помолчала и холодно произнесла:

– Ты сказала, что я тебя не люблю.

И замолчала. Ждала извинений? Так на правду не обижаются.

– У меня есть на то причины. Надо было давно тебе рассказать, – продолжала она.

– Рассказать что? – уже начала закипать я от того, что она тянет время.

– Ты мне не дочь.

– И зачем это повторять? Я помню, как вы от меня отказались с отцом, выставляя из дома, – фыркнула я.

– Ты не поняла. Я тебе не родная мать.

– Что?! – в шоке я вытаращила на нее глаза. – А как же тест ДНК в роддоме?

– А вот отец родной. Тебя родила его любовница. Он был разочарован, что не сын, и сделал тест, чтобы убедиться, что ты точно от него. Пришлось забрать.

Я застыла в полном оцепенении от услышанного, а она продолжила:

– Ты же знаешь, как он бредил наследником, а я все никак не могла родить. Тогда он завел себе молоденькую провинциальную дурочку, которая от него залетела. Он мне тут же во всем признался. Я не могла отдать его другой и все разрушить. Убедила, что понимаю и прощаю. Приму его ребенка как своего: можно представить, что мы воспользовались услугами суррогатной матери. Мы ей заплатим после родов. Любовница не соответствовала его уровню и на что-то большее не могла рассчитывать.

– Охренеть! – вырвалось у меня.

– Он согласился, ведь развод плохо бы отразился на его бизнесе. Брачного контракта у нас не было, а хороший старт ему дал мой отец и его связи. Я стала носить накладной живот и всем рассказывать, как мы счастливы в ожидании наследника.

Этого я не знала, дед с бабкой погибли еще до моего рождения в автомобильной катастрофе. Хотя он мне и не дед, получается…

– И моя мать вот так просто меня отдала?!

– Ей сказали, что ребенок умер, всучили деньги и посоветовали исчезнуть. Она потом вернулась к себе в провинцию. В клинике она проходила по моим документам. Я не интересовалась, что он ей наплел для этого, а с врачами было все схвачено.

У меня волосы дыбом встали от такого цинизма. Но теперь хоть понятно, почему Дарья Сергеевна меня грудью не кормила и воспитание на нянек сбросила. Кровь ведь не вода! Недаром я всю жизнь душой к отцу тянулась, а мать воспринимала лишь постольку-поскольку. Красивая картина, которой издали любуешься, но трогать нельзя.

Пазл сложился. Теперь можно не обижаться за прошлое. Я же ей была как кость в горле!