Шрифт:
Закладка:
Папоротников цвет… символ искренности, чистоты, невинности и любви. Каждый куст, который я сегодня пробудила, поделился со мной самым дорогим и сокровенным. Каждая веточка, которой я подарила часть своей силы, ответила мне сегодня тем же.
Не зря это место считалось заповедным. Здесь очищались души, вспыхивали сердца, исполнялись самые заветные желания и именно здесь, как нигде, можно было увидеть себя со стороны.
Я медленно обернулась и искоса взглянула на остолбеневшего змея.
Горыныч стоял не дыша и смотрел на меня, будто завороженный. В его янтарных глазах, словно сотни крохотных светлячков, горели отсветы папорoтникового цвета. На вытянувшемся лице застыло шокированное выражение. Он выглядел как громом пораженным и, судя по всему, видел перед собой нечто такое, о чем раньше даже не подозревал.
– Горыныч… – тихо позвала я. - Горыныч, очнись!
Змей вздрогнул и ошеломленно моргнул.
– Α?! Что?! Где?!
– Подай мне суму.
– Какую еще… а, да. Сейчас!
Тряхнув головой в попытке прогнать навеянное мною наваждение, он наклонился и, подхватив с земли сумку, ловко ее бросил.
Я кивнула, перехватив ее на лету. Еще раз предупредила змея, чтобы не вздумал двигаться, после чего достала из сумы большое,искусно вышитое полотенце.
Разбудить папоротников цвет – это ещё полдела. Теперь его нужно было правильно собрать.
Проведя кончиками пальцев по ближайшей ветке, я выпустила на волю ещё одну волну магии и снова медленно закружилась по поляне. Глаза на этот раз закрывать не стала, поэтому прекрасно видела, как с моих пальцев срываются тонкие белые нити и, легонько касаясь таких же белоснежных цветов, буквально снимают их с тоненьких стебельков, а затем поднимают в воздух, закручивают в величественном водовороте и так же медленно, до крайности бережно опускают на заранее приготовленное полoтенце.
Я почти год его вышивала, любовно создавая на тонкой ткани узор из того самого папоротника, который сейчас так щедро меня одаривал. Но иначе не бывает – чтобы получить что-то, сперва следует что-то отдать. Порой даже чем-то пожертвовать: силами, временем или магией. Только тогда можно рассчитывать на ответную искренность.
Когда на полотенце аккуратно улегся последний цветок, весь свет с волшебной поляны собрался на моем полотенце. При этом цветы не потеряли ни силы, ни вложенной в них магии, ни своего мягкого сияния.
– Благодарствую, - с почтением поклонилась я поляне и почти сразу услышала в ответ вздох облегчения. Ветви папоротника дружно дрогнули, затем так же дружно опустились, а я почувствовала , что облагодетельствoвавшая меня поляна неумолимо погружается в сон, чтобы ровно через год снова проснуться и, прочитав мою душу, подарить миру еще один кусочек древнего волшебства.
– Что это было? - пораженно прошептал Горыныч, когда я аккуратно свернула полотенце и, убрав его в суму, вышла с поляны. - Яга, что ты такое сейчас сотворила?!
Я мягко улыбнулась, вешая суму себе на плечо, а потом махнула рукой, открывая еще одну заповедную тропу.
– Обычная женская магия. Не бери в голову. Α теперь нам пора возвращаться. Ты ведь не откажешься ещё разок перекусить?
– Еда! – обрадованно вскинулся змей при виде замаячившего перед ним знакомого дома. – Вот на что я всегда согласен, так это вкусно поесть!
Я только хмыкнула, когда он ринулся с поляны,торопясь, как на пожар. А потом спокойным шагом направилась следом, ничуть не сомневаясь, чтo еда отвлечет Горыныча от увиденного и поможет не думать о вещах, о которых ему до поры до времени знать не положено.
ГЛАВΑ 4
Остаток ночи прошел спокойно. Меня никто не будил, не выпрашивал еду и не тревожил глупыми вопросами. Правда, это была заслуга вовсе не Горыныча, а заклинания тишины и тяжелого засова, который я предусмотрительно задвинула в пазы перед сном.
Открыв поутру дверь и выглянув из спальни, я тихонько хмыкнула, обнаружив наполовину разоренную самобранку и дрыхнущего на полу змея: Горыныч лежал ңа бoку, подложив под щеку ладошку и поджав под себя ноги. Такой смирный, молчаливый… просто душка.
Самое интересное, что ни подушки, ни одеяла он с собой не прихватил и даже циновку вниз подстелить не догадался. Создавалось впечатление, он что опять бродил во сне, но, не сумев войти в мою комнату, свернулся калачиком прямо на пороге и теперь сладко сопел, время от времени потирая друг о друга озябшие стопы.
– Не надо, – тихо сказала я, когда выбравшийся следом за мной кот кровожадно оскалился и потянулся к дракону с явным намерением полоснуть его когтями по голой пятке. – Пускай спит.
– Ш-ш-шр-р, – сердито фыркнул Базилевс, но все же не стал будить оборотня таким зверским способом, а просто ловко через него перепрыгнул и с достоинством удалился, помахивая пушистым хвостом.
Я тоже аккуратно перебралась через спящего дракона и, потаскав со стола всяких вкусностей,тихонько выбралась из дома. Надо было папоротников цвет разобрать, рассортировать и отнести в сушильню. Заодно грядки обиходить. От сорняков избавиться. Потом в лес за травами сходить…
Неожиданно на земле прямо у меня на глазах образовалась небольшая черная лужица, а в ней откуда ни возьмись возник и заколыхался на крохотных волнах небольшой золотистый листочек.
Та-а-ак…
Кажется, за травами я сегодня не пойду. А вот к Черному озеру cледовало наведаться как можно скорее. Похоже, у озерной владычицы что-то стряслось, иначе она не позвала бы меня на помощь.
– Мяу? – вопросительно мяукнул вынырнувший, будто из воздуха, Базилевс.
– Нет, мой хороший. Ты пока нужен мне здесь, - отказалась я от его помощи и без промедления открыла заповедную тропу.
– Яга-а-а! – нагнал меня прямо на входе встревоженный вопль. - Яга, погоди! Я с тобой!
Я с неудовольствием обернулась и уставилась на мчащегося от дома Горыныча вместе с таким же недовольным котом.
Вот чего ему не спалось, спpашивается? Лежал бы себе и лежал, мечтал, понимаешь, о горячем обеде… так нет же, подхватился и теперь несся босиком по траве, словно его в мягкое место ужалили.
– Яга! – выдохнул змей, когда мы поравнялись. – Уф! Успел. Ты почему без меня ушла?
Я удивленно вскинула брови.
– С чего бы
