Напившись у первого встречного колодца, его чуть повторно не вырвало. Лотарь хотел было второй раз приложиться к ведру с водой, но понял, что больше пить не стоит.

На шатающихся ногах маг добрел до дома Олле. Ни жены, ни сына он там не встретил, хоть дверь была не заперта. Прошмыгнув в отведенную ему каморку, Лотарь лёг на лавку. Когда-то он был великим магом, которого боялись и уважали всюду, где хотя бы слышали его имя. Сейчас же перерождённый маг лежал в беспамятстве в темной кладовке какой-то деревенской хижины, про которую за пределами двух дней ходьбы и не слышал никто.

В голове вертелись разные воспоминания. Он вспоминал горячку, вызванную отравлением яда пустынного паука. Но он не помнил, когда же точно это происходило. Вряд ли такое вообще было. Наверное это ему всего лишь приснилось. Не мог опытный и могучий маг попасться на такую уловку с ядом насекомого. Он всегда трепетно относился к науке о ядах. У него было выработано чутьё. Всегда была возможность приготовить противоядие от любой отравы. Никто не мог отравить великого мага, который прожил не одну жизнь.

"Не потому ли нужно было печься о том, чтобы тебя не отравили, если это был всего лишь сон. Или твоя первая жизнь, твоя жизнь настоящая стала для тебя сном и потому так легко тобой забыта?"

Лотарь сам не понимал как у него в голове возникла такая мысль. Но от неё веяло могильным холодом. Маг поёжился, словно от холодного ветра месяца Саксум.

Часто засыпая и просыпаясь в поту, Лотарь пролежал на лавке до утра следующего дня.

***

Деревня осталась позади. Дома скрылись из виду. Их направление можно было угадать лишь по реке, вдоль которой пролегала дорога. Небо было чистым и голубым, каким оно бывает только в месяц Дейтера. Никогда больше нельзя увидеть такого ясного солнца. Маг любил такое время.

Толстяк Борос пыхтел громче пары лошадей, трусивших рысцой по дороге. От жара его лицо было красным, а на рубахе выступили пятна.

- Вот и закончились невзгоды ваши, связанные с тоской колдуна.

Лотарь хотел узнать некоторые вещи у своего извозчика, потому заговорил первым. Для завязывания разговора он решил выбрать нейтральную тему. Собеседник из Бороса был никудышный. Сначала нужно его хоть как-то разговорить.

- Никак издох? – пробасил тяжело дыша толстяк.

- Зачем же вы так о человеке?

- А как надо?

- Я слышал, что ваша деревня сильно беспокоилась о его тяжелом душевном состоянии.

- Кому нужен колдунишка этот? Печаль по нему разводить, ха!

- Да вот твой брат двоюродный Олиг говорил, что жалко его.

- Это Усатому жалко? Слыхал бы ты, что тот говорил про него!

- Зачем же тогда он просил помочь с его бедой?

- Да то ведьма попросила его. Говорю, нет дела до колдуна никому.

- Ведьма? – Задумчиво переспросил Лотарь. – Нессель что ли?

- Не, внучка.

- И что же внучка попросила у твоего брата двоюродного?

- Поди ж я знаю… - Толстяк почесал блестящую на солнце залысину, -а, вспомнил! Как в город недавно он ездил, то друзей искал колдуновых. Может они бы и помогли тому перестать сопли жевать. Да все друзья оказались и не друзья вовсе. На вилах бы его повертели и бросили в канаву.

- То есть это молодая ведьма просила найти кого-то, чтобы излечить тоску колдуна вашего?

- Я будто знаю, чего это она с ним возится. Ну просила и просила. Никто бы сам и пальцем не пошевелил, а ей больше всех надо.

- Хотя ещё я слышал, что вы ему еду приносите.

- Так если ж с голодухи помрёт, то точно духом останется. Как-то Горека невестка померла, так старуха ведьма две недели с Секвойной Обедни её изгоняла. Ох и испила тогда кровушки эта душа. А уж если колдун помрёт, то тогда такое злющее отродье вылезет, что и представить страшно.

- Неужели ты так колдунов боишься?

- Не, - Борос сначала ответил, а потом задумался, - опасаюсь я их. Ты вон хлипкий, на ногах стоишь еле-еле. Тебя не опасаюсь. Вот в городе такие лбы здоровенные ходят, что иной раз глядеть не хочется в ту сторону.

- Зачем едешь тогда, если этих колдунов в городе полно?

- То с востока они бродят. Мы ж на запад ходим – на рынок.

- Может ты знаешь, как главный у них выглядит?

- Видал пару раз. Что ни палец – перстень. Что ни тряпка – бархат. Летом в мехах ходит. Одно слово – матерый колдун.

По рассказу крестьянина Лотарь сделал вывод о пристрастии ректора академии к богатству. В голове роились разные мысли. Они начинали складываться в единый план, по которому следовало вести диалог. При условии, что не сильно выделяющийся интеллектом крестьянин ничего не перепутал.

***

Город был небольшим. По мере приближения к городским стенам это становилось ясно. Лотарь смотрел на стены высотой в три метра и представлял, как контрабандисты становятся друг другу на плечи и проникают за такой защитный периметр. Констебль Умберт называл такие стены не иначе как «Ограда для скота». Такое определение подходило им как-никак кстати.

Стражники у ворот проверяли груз крестьянина. В их разговоры Лотарь не вслушивался. Мысли были заняты грядущим разговором с ректором этой магической академии. Когда он увидел собственную магию, то понял необходимость подкрепить собственные знания.

Неужели в этом мире присутствует совершенно неизвестный ему тип магии. За несколько жизней он ни разу не встречал даже упоминания об этом. Но в этом мире такая магия была знакома для людей. Он жалеет, что не распросил Цайбера. Его презрительно окрестили «кристальником». В тот момент ему было слишком плохо, чтобы придавать значение словам. Он не придал должного значения такому прозвищу.

- Ты ещё одного колдуна привез. Их уже тут больше, чем крыс в помойке.

Лотарь посмотрел на стражника, которому принадлежали эти слова. Ухмылка в одно мгновение сползла с его лица. Было в этих глазах аметистового цвета что-то ужасающее, от чего пошли мурашки под кольчужным копюшоном.

- Проезжай, толстяк, чисто.

Слова стражника адресовались в том числе и магу. По крайней мере никто останавливать его не собирался. Лотарь оказался внутри городских стен. Перед тем, как идти в академию геомантии, ему нужно было кое-что закупить.

Глава 6

Город