месте, пан Данила, не оставлял бы эту неприятную историю. Таким образом вы даете господину Савину почувствовать безнаказанность в совершении проступков. Сегодня он стреляет в человека холостыми, а завтра – кто его знает? – захочет пальнуть боевыми, так, шутки ради.

Еврей снова замотал головой:

– Нет, как можно. Пан офицер не хотел меня убивать. Он предупредил… Шутка.

Доктор вздохнул и поднял свое грузное тело с дивана.

– Ладно, – произнес он недовольно и поморщился, словно проглотив дольку лимона. – В конце концов, это ваше дело. Надеюсь, господин Савин образумится. Сегодня ему повезло, а завтра – как знать? – кто-то доложит о его шалостях начальству. Пора повзрослеть, корнет. Вам уже восемнадцать, вы взрослый мужчина, а не шаловливый мальчик.

Николай смиренно опустил голову и тихо послал доктора к черту. Никакая сила на свете не заставила бы его поступать так, как ему не хотелось. И этот толстяк – тем более.

Доктор пристально посмотрел в холодные стальные глаза Савина и, все поняв, вышел, не попрощавшись. Следом за ним заковылял Данилка, уже не упоминавший о долге. Он думал только о том, как бы скорее унести отсюда ноги.

Глава 4

Пригорск, наши дни

Саша Бубликов, невысокий рыжеватый парень лет тридцати, с круглым лицом, напоминавшим бублик (в отделе его так и звали – Бублик), и такими же круглыми серыми глазами – пятирублевыми монетами, – сначала пофыркал, но потом все же сделал снимок с видео и сравнил с фотографией. Его румяные щеки побледнели.

– А ты знаешь, она не ненормальная, – проговорил эксперт охрипшим голосом, – на первый взгляд это одно и то же лицо. Посмотри на уши. – Он ткнул пальцем сначала в одно фото, потом в другое. – Надеюсь, тебе известно, что уши так же индивидуальны, как и отпечатки пальцев? По ним часто проводится идентификация. Благодаря этим снимкам мы сможем сделать то же самое. Благо они получились так же хорошо, как и девушка.

Сергей похолодел:

– Ты думаешь…

– Пока я ничего не думаю, но мне очень интересно. – Бублик быстро просканировал фотографии и пощелкал мышкой. – Ну вот сам полюбуйся. Стопроцентное совпадение.

Тыльной стороной ладони следователь вытер испарину на лбу:

– Так это Марина Заломова?

– Да, если ее так зовут, – усмехнулся Саша. – Жива покойница.

Рот майора открывался и закрывался, как у выловленной рыбы.

– Она жива? Но Кира видела ее в гробу. Кого же тогда похоронили?

Бублик сморщил лицо и стал очень смешным, похожим на клоуна:

– Иди к Акуле, проси об эксгумации. Конечно, трудно тебе придется, но другого выхода нет.

Сергей тяжело вздохнул и почесал затылок. Акула, или Анна Петровна Акулова, начальник отдела полиции, подполковник и генеральская дочь, была очень строгой и никогда не выдавала разрешение на то, в чем не была уверена.

Майор подумал, что только потеряет время, рассказав все Акуловой, но другого выхода действительно не видел.

– Ты прав, – пробурчал он с нотками обреченности.

– Сочувствую, – понимающе отозвался Бублик. – Впрочем, человек предполагает, а бог располагает. Кто знает, может, сегодня удача на твоей стороне.

– А вот в этом я сомневаюсь. – Сергей взял листок с экспертизой и поплелся к кабинету начальницы.

Он робко постучал, прежде чем войти, и открыл дверь только тогда, когда услышал властный голос:

– Входите.

Еле передвигаясь от волнения, майор зашел в кабинет.

Анна Петровна, мельком взглянув на него, продолжала что-то писать, и он в который раз подумал, что женщина нарочно себя уродует.

Так считал не только он. Акулова всегда одевалась только в серое, светло-русые волосы затягивала на затылке в тугой хвост, а голубые глаза с длинными ресницами прятала за большими роговыми очками, в которых, наверное, ходила еще ее бабушка. Косметикой она тоже не пользовалась, как говорили, из принципа, и напоминала старую деву из «синих чулок», однако ее мужа, майора полиции запаса, вероятно, все устраивало. Уволившись из полиции по ранению, он взял на себя все домашние обязанности: готовил, стирал, водил в школу двух детей и приносил жене домашние тапочки, когда она приходила с работы.

Сергей иногда думал, что ее супруг вообще не имел в семье права голоса – иначе давно посоветовал бы жене купить что-нибудь модное из одежды.

Единственной дорогой и красивой вещью Акуловой был ее черный джип, но коллеги шутили, что подполковник купила его, чтобы скорее добираться до работы – для работы она не жалела ничего.

Посмотрев на начальницу, Сергей в который раз подумал, что Анне Петровне лучше бы распустить волосы до плеч, снять дурацкие очки и хотя бы немного подкрасить глаза и губы – возможно, преображение удивило бы даже ее мужа.

– Что случилось? – Начальница не отрывалась от бумаг. – Что ты хотел, Сергей?

– Анна Петровна, хочу попросить у вас разрешения на эксгумацию одного тела, – выдохнул Горбатов.

Акула взглянула на него поверх очков:

– Эксгумацию? Какого такого тела? Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Майор придвинул к себе стул и сел. Почему-то, оказываясь наедине с этой женщиной, он начинал заикаться.

Впрочем, так Акула действовала на многих, хотя, нужно отдать ей должное, была готова все сделать для подчиненных и никогда не кичилась своим папой-генералом: про него в отделе узнали не от нее.

– Ты что, язык проглотил? – Женщина сняла очки, сразу помолодев лет на пять, и заморгала бесцветными густыми ресницами. – Какое тело?

Сергей тяжело вздохнул – который раз за день – и принялся рассказывать, стараясь не упустить ни одной важной детали, однако убедить женщину ему не удалось – это он понял по насмешливому выражению ее худого лица.

– Товарищ майор, а вам не смешно? – фыркнула она. – Ну сам подумай, о чем ты просишь. Девушка похоронила подругу, причем присутствовала на ее похоронах, подходила к телу и ничего не заметила.

– Но она боится покойников, – перебил начальницу Горбатов, сам удивляясь своей смелости. – И притом, когда мы приходим на похороны, неужели в