— Вам запрещено выходить, миледи, — сказали хором добрые молодцы.

— Кем? — удивилась я, хотя и так понятно кем, — тогда вопрос на засыпку, уважаемые: где собаке делать свои дела? Прямо тут? Она-то с радостью, только убирать я за ней не буду, раз меня не выпускают.

Мужчины помолчали, подумали, я же отпустила нашего Демона на пол.

— Гугуши малыш, иди, можно, — сказала собаке.

Пёс посмотрел на меня, как на дуру, заскулил и стал бегать кругами вокруг нашей троицы, а затем нашёл лазейку между стеной и ногой одного из стража, и просочился в неё, умчавшись на улицу. Вот какой он у нас умный, даже с разрешения в помещении не гадит. Я вздохнула и стала ждать Демона в холле.

Через пять минут с улицы донёсся женский крик, скулёж моей собаки и звук, словно кто-то что-то разбил. Мои стражи резво развернулись и выскочили на улицу, я, естественно, бросилась за ними. Ко мне навстречу по выложенной брусчаткой дорожке бежал мой Демон; он с разбегу прыгнул на руки и, мелко дрожа, прижался к груди. Я успокаивающе гладила его, — бедный, кого он там увидел?

— Убейте эту мерзкую шавку! — услышала за поворотом высокомерный, капризный голос девушки, — она испортила моё платье!

Я стала отступать обратно в замок, а в это время на дорожку выплыла женщина с пятью стражами, и ткнула в меня пальцем.

— Схватите её! — заорала она, — эта мерзавка испортила мне подол любимого платья!

Пока она верещала, я мельком осмотрела её платье, — точнее, я бы не назвала эти тряпки платьем, но кто я такая, обсуждать местную моду? Мужики направлялись ко мне с явным намерением исполнить приказ местной дамочки и потом где-нибудь втихую прибить меня, а не Демона. Меня закрыли стражники, стоявшие у входа.

— Мать принца неприкосновенна, — снова хором гаркнули эти двое из ларца. Я даже плечи расправила, — мол, знай наших! — но тут же сникла, так как услышала мерзкий хохот.

— Расступитесь, — приказала дамочка, и мужчины разошлись в разные стороны, а ко мне поплыла красивая брюнетка. Даже, честно признаться, очень красивая.

— Так вот ты какая, истинная короля, — протянула она, кривя губы.

Её взгляд цепко пробежался от макушки до пяток, словно просвечивая рентгеном; при этом она морщила нос, словно от меня несло помойкой, а губы продолжала презрительно кривить.

Я тоже рассматривала её. Жгучая брюнетка, с ярко-голубыми глазами, с шикарными волнистыми чёрными волосами. Фигура вызывает тихую зависть — высокая грудь размера четвёртого, округлые бёдра, тонкая талия, длинные ноги. Очень красивая, с такой соревноваться — только комплексы наживать.

— Держи своё мерзкое животное при себе, и от моего короля держись подальше, иначе твой ублюдок останется без матушки. Ты ведь у нас человечка, слабая, хрупкая — одно неловкое падение с высоты и всё, останется мокрое место, — прошипела мне в лицо брюнетка.

— Интересно, вы всегда такая смелая, или просто в вашу голову мысли приходят умирать? — спросила я, постукивая пальцем по губам. — Мы с вами незнакомы, и вы имеете наглость мне угрожать, средь бела дня, при куче свидетелей!

Я сделала шаг навстречу, сталкиваясь с её грудью.

— Вот вам угроза. Ещё раз назовёте принца нелицеприятно и неподобающе, останетесь без волос и головы, — твёрдо и спокойно заявила нахалке.

Женщина замахнулась и хлёстко влепила мне пощёчину, оставляя глубоки царапины от острых ногтей на лице. Демон, защищая хозяйку, вцепился в её руку, и жестокая стерва заорала от боли. Я же прижала ладонь к щеке и провела по ней, размазывая кровь.

— Что здесь происходит? — раздался за моей спиной громоподобный голос Корвуса.

— Ваше Величество, Корвус, она натравила на меня свою псину, — завыла женщина, красиво падая перед ним.

На какую-то секунду время словно застыло для меня, фиксируя малейшие детали картины — как брюнетка лежит на руках у моего бывшего, театрально прижав руку ко лбу и закатив глаза. Как Корвус бережно держит её за тонкую талию, обвиняюще и зло глядя на меня. Как застыли стражники — и стражи у ворот, и пятёрка помощников брюнетки, не смея вмешаться в разборки.

А я стояла и чувствовала, как моё сердце окончательно разбилось. Я не думала, что будет так больно, мне даже пощёчина его жены не нанесла такого урона и боли, как этот взгляд. Почему я такая дура? Прекрасно знала, что он женат, что я ему не нужна даже как любовница..

На что ты надеялась, глупая Мира? Наверное, та сцена ночью, когда я увидела, с какой нежностью смотрит Корвус на сына, подарила надежду, что осталась возможность возобновить отношения, наладить их — ради Мирона я бы смогла простить его отсутствие и пренебрежение за все эти почти 6 лет. А сейчас меня, как собачку, ткнули носом — мол, знай своё место, ты всего лишь приложение к будущему наследнику, не очень-то и нужное и оберегаемое.

Я сжала кулаки, подняла Демона и, расправив плечи, прошла мимо них.

— Мирослава, — рявкнул Корвус, — живо в мой кабинет!

— Меня ждёт Мирон, — бросила я, и пошла наверх.

— Корвус, она меня ударила, и собаку свою злобную натравила, — услышал за спиной плаксивый голос брюнетки, которая жаловалась, но не повернулась и не стала отстаивать и что-то доказывать, понимая, что бесполезно.

По нам обеим чётко видно, кто кого ударил. А если мужчина так туп, то это не мои проблемы. Больше не мои. Ночью я ещё на что-то надеялась, меня посещали красивые мысли о нас, как он всё поймёт и попросит у меня прощения, как скажет, что любил, но не мог бросить королевство и быть со мной.

Какая же я дура! Я сжимала кулаки и, чеканя шаг, поднималась на третий этаж. Возле лестницы отпустила собаку — она быстрее найдёт дорогу к Мирону по запаху, я же запутаюсь в этих коридорах. Демон побежал вперёд, я же на минуту прижалась к перилам, свешиваясь вниз. Меня душили слёзы, в горле стоял ком. Щека горела и саднила, я чувствовала, как кровь вперемешку со слезами капает вниз, но мне было плевать на всё. Мне хотелось кричать, громко, так, чтобы каждый в этом мире знал о моей боли. Но всё, что могла себе сейчас позволить — это тихо сползти вниз, прижимаясь к деревянным прутьям лбом, и пытаться заглушить внутреннюю боль.

«Я не хочу его любить, не хочу, не хочу…Боже, как же больно… Прошу тебя, вырви из меня Корвуса, навсегда, я не могу так больше… Шесть лет — слишком долгий срок, я устала ждать и верить. Я достойна лучшего, достойна большего. Хватит меня мучить, прошу помоги мне…» — мысленно обращалась к вселенной горячими яростными словами, рвущимися из сердца.

Мне нужна была эта минутка, чтобы снова начать дышать, унять боль и спрятать её поглубже. Чтобы перевести дух, снова собраться с силами — они мне сейчас ой, как понадобятся, в борьбе за сына.