психическое заболевание. Сомнение в том, что в бытии есть смысл, – это экзистенциальное отчаяние. Его можно охарактеризовать скорее как духовный дисбаланс, чем как психическое расстройство. В таком случае логотерапия проявляет себя шире, чем просто метод лечения: она дает задание всем профессионалам в области консультирования. Человеку свойственно искать смысл в жизни и даже сомневаться в том, что его можно найти. Здесь нет ничего патологического.

Теперь нам ясно, насколько психическое здоровье зависит от адекватного напряжения, которое возникает, например, из-за непреодолимой пропасти между тем, чего человек уже достиг, и тем, что ему только предстоит совершить. Разрыв между тем, кто я есть, и тем, кем я должен стать, – это часть бытия, и, следовательно, он необходим для психического благополучия. Поэтому мы не должны проявлять робость и нерешительность ни в том, чтобы сталкивать человека с потенциальным смыслом, который он должен реализовать, ни в пробуждении из латентного состояния его воли к смыслу. Логотерапия помогает человеку осознать оба явления: 1) смысл, который, так сказать, ждет от человека своей реализации, 2) волю к смыслу, которая, так сказать, ждет, чтобы ей предложили задачу и даже больше – миссию. Именно поэтому логотерапия представляет собой аналитическую процедуру: она делает оба процесса осознаваемыми. Однако это не что-то психическое, а ноэтическое, не только субчеловеческое, но и собственно человеческое.

Если на нас возложена задача исполнить уникальный смысл – это то, чего не стоит избегать и бояться. Психодинамическая интерпретации ставит во главу угла принцип гомеостаза. Согласно ему, поведение человека обусловлено тем, чтобы удовлетворить влечения и инстинкты и примирить три аспекта психики: ид, эго и супер-эго. Также оно направлено на адаптацию в обществе и поддержание собственного биопсихосоциального равновесия. Но по своей сути человеческое бытие – это самотрансценденция и не может сводиться к самоактуализации. Главная цель человека не в актуализации «я», а в реализации ценностей и смысла, которые следует искать в окружающем мире, а не внутри него самого или его психики как закрытой системы.

На самом деле человеку нужен не гомеостаз, а то, что я называю ноодинамикой: такое напряжение, которое поддерживает его устойчивую ориентацию на актуализацию конкретных ценностей и на реализацию смысла его личного существования. Именно так обеспечивается психическое здоровье. Бегство от каких бы то ни было стрессов может привести к тому, что человек станет жертвой экзистенциального вакуума.

Человек нуждается не столько в состоянии покоя и отсутствии напряжения, сколько в стремлении достичь чего-то стоящего. Ему требуется не столько разрядка напряжения, сколько вызов со стороны конкретного смысла его личного бытия. Реализовать этот смысл должен только сам человек, и никто другой. Напряжение между субъектом и объектом не подрывает ментальное благополучие и целостность, а, наоборот, поддерживает их. В случае невроза это утверждение еще более справедливо. Интеграция субъекта предполагает направленность на объект. Когда архитекторы хотят укрепить ветхую арку, они повышают возлагаемую на нее нагрузку, чтобы обеспечить более плотное соединение. Так и терапевты, желающие укрепить психическое здоровье своих пациентов, не должны бояться увеличивать бремя их ответственности, чтобы те реализовали смысл своего существования.

VI. Психиатрия и поиск смысла человеком

[109]

Сегодня психиатры все чаще сталкиваются с новым типом пациентов, с новым классом неврозов и с новым видом страданий, для которых наиболее характерно то, что они не представляют собой заболевания в прямом смысле этого слова. Это явление привело к изменению функции (или, лучше сказать, миссии) современной психиатрии. В таких случаях традиционные методы лечения оказываются все менее действенными.

Этот феномен, с которым нередко приходится иметь дело психиатрам, я называю экзистенциальным вакуумом. Под ним я подразумеваю переживание полного отсутствия или утраты конечного смысла существования, который сделал бы жизнь значимой. Возникающее в итоге состояние внутренней пустоты – одна из главных проблем современной психиатрии. В логотерапевтической концепции это явление также известно как экзистенциальная фрустрация, или фрустрация воли к смыслу.

Это понятие в логотерапии обозначает самую глубинную мотивационную силу в человеке. Фрейдистский психоанализ ставит во главу своей мотивационной теории принцип удовольствия[110] – иными словами, волю к удовольствию, а индивидуальная психология Адлера опирается на то, что обычно именуют волей к власти. В отличие от этих двух направлений, согласно логотерапии человеком движет прежде всего поиск смысла, стремление его реализовать и тем самым актуализировать как можно больше ценностных возможностей. Короче говоря, человек мотивирован волей к смыслу.

В прежние времена люди, разочаровавшись в своей воле к смыслу, вероятно, обращались к пастору, священнику или раввину. Сегодня они устремляются в клиники и врачебные кабинеты. В итоге психиатр оказывается в затруднительном положении: теперь к нему чаще приходят с человеческими проблемами, а не со специфическими клиническими симптомами. Поиск смысла – это не патология, а вернейший признак принадлежности к человеческому роду. Даже если этот поиск безуспешен, его все равно нельзя считать признаком заболевания. Это духовный дистресс, а не психическое расстройство.

Как клиницист должен ответить на этот вызов? Он привык изучать ситуацию только с медицинской точки зрения, такова традиция. Поэтому психиатр вынужден рассматривать проблему как проявление патологии. Кроме того, он побуждает пациента воспринимать его тяжелое состояние как заболевание, от которого нужно излечиться, а не как вызов, который следует принять. Таким образом, человек лишается возможности достичь результата в своей духовной борьбе.

Редукционизм пока доминирует, но призываю терапевтов не соблазняться им, чтобы не обесценивать озабоченность человека смыслом и ценностями до уровня «ничего иного, как» защитного механизма, реактивного образования или рационализации. Такое «ничто иное»[111] человеческих проявлений действительно является одной из основных черт редукционистского образа человека. Но насколько разумно основывать терапию или даже начинать лечение, например, с утверждения Фрейда о том, что философия есть «не более чем» форма сублимации подавленной сексуальности?[112] Здоровая философия жизни может стать самым ценным активом для психиатра, когда он лечит пациента, находящегося в состоянии крайнего отчаянии. Вместо того чтобы упрямо пытаться свести смысл и ценности к их заявленным психодинамическим корням или вывести их из психогенетических истоков, психиатр должен принимать эти феномены как таковые, а не стараться втиснуть их в прокрустово ложе предвзятых представлений об их функции и происхождении. Сохранить человечность в человеческих проявлениях – это именно то, что пытался сделать феноменологический подход, предложенный Гуссерлем и Шелером.

Безусловно, и смысл человеческого существования, и воля человека к смыслу доступны только при подходе, выходящем за плоскость чисто психодинамических и психогенетических данных. Мы должны войти, или, лучше сказать, последовать за человеком, в измерение исключительно человеческих проявлений, то есть в духовное измерение бытия. Чтобы избежать путаницы, возникающей из-за того, что понятие «духовный» обычно носит в английском языке религиозный оттенок, я предпочитаю говорить о ноэтическом (в противовес психическому) и о ноологическом (в противовес психологическому) измерениях. Ноологическое измерение следует определять как то, где локализуются специфически человеческие проявления.

Через чисто психологический анализ человеческие проявления как бы выводятся из ноологического пространства и переходят в психологическую плоскость. Такая процедура называется психологизмом[113]. Она влечет за собой потерю целого измерения. Более того, утрачивается измерение, позволяющее человеку подняться над биологией и психологией своего существования. Это важный вопрос, так как выход за пределы этих основ и, следовательно, самого себя означает сам акт бытия. Я бы сказал, что самотрансценденция составляет суть экзистенции, а экзистенция, в свою очередь, представляет собой специфически человеческий способ существования. По мере того как последний преодолевает рамки психологической системы отсчета, адекватный подход к существованию превращается из психологического в экзистенциальный.

Это утверждение также справедливо для терапии. Логотерапия сосредоточена на смысле жизни и на поиске его человеком. Логос означает «смысл», а также «дух». Поэтому логотерапия полностью принимает во внимание духовное, или ноологическое, измерение. Таким образом, она может вместить в себя и использовать внутреннее различие между ноэтическим и психическим аспектами человека. Несмотря на это онтологическое различие между ноэтическим и психическим, между духом и разумом, наша многомерная концепция человека позволяет не только сохранить антропологическую целостность и единство, но и поддерживать его. Когда мы рассуждаем о человеке с точки зрения его духовного, ментального и телесного уровней, или слоев, вполне можно предположить, что эти аспекты отделимы друг от друга. Однако нельзя утверждать, что восприятие человека в многообразии его измерений разрушило бы целостность и единство, присущие ему.

В нашей «димензиональной